В этой комнате упоительно пахло – словно в райском саду. Запах апельсинов, мандаринов, персиков и садовой клубники заглушил аромат нечистот, который источал отныне доктор Ван Геделе. Фрукты в дощатых коробках стояли – на полу, и на полках, и в стенных глубоких нишах, несколько ящиков занимали даже скамью и грубо сколоченный стол, оставляя совсем немного места могучему жидовскому подсвечнику и раскрытому бухгалтерскому гроссбуху.
- Я же обещал сорвать для вас персик, - он бесшумно выступил из-за фруктовых благоухающих пирамид. Виконт де Тремуй одет был в русское, и расчесан на пробор, как слободской лавочник. Но Яков сразу его узнал – как и раньше, по дивным глазам.
- Мне кажется, вы несколько перестарались, виконт, - кивнул доктор на ящики с персиками. Тремуй рассмеялся:
- Через час всю эту роскошь заберет барыга. Что толку смотреть за оранжереей – и ничего с этого не иметь. Итак, вы сходили на рандеву к своему предмету?
- Сплавал, - криво усмехнулся Яков, - Мой предмет едва не утопил меня в нужнике, спасибо – Иштвану, вытащил дурака.
Трисмегист после этих слов заметно приосанился. Затем уселся на край лавки, откинул капюшон и принялся чесать в голове.
- А я-то гадаю – что за удивительное амбре, - шевельнул ноздрями де Тремуй, - Значит, миссия провалена. В буквальном прочтении – именно провалена.
- Увы… - вздохнул Яков. Он все еще не совсем понимал, чего может хотеть от него – смотритель оранжереи. То, что виконт де Тремуй расхититель вверенных ему богатств, и, возможно, лихой человек – ясно было и без слов. В московских подземельях не водилось травоядных, только хищники. Но чего мог попросить такой человек от неудачника-доктора?
- У тебя на лбу написано, - виконт подошел близко-близко к Ван Геделе и заглянул ему в лицо, - Ты думаешь – чего он хочет от меня, старый гриб?
Яков лишь пожал плечами и кивнул.
- А что бы сам ты дал – за спасенную жизнь, доктор? – спросил Трисмегист со своей скамьи.
- Я не знаю, - смутился Яков, - И не уверен, что жизнь моя спасена – может, завтра ландрат узнает, что я не утонул, и меня отравит. Говорят, он может – и ведь это ничего ему не будет стоить.
- Есть один человек, - де Тремуй отступил от Якова, брезгливо поморщившись от его волшебного аромата, - Который сможет укрыть тебя от ландратского гнева. Он один в Москве такой – тот, кого ландрат слушает, кому смотрит в рот, и никогда не перечит, и позволяет ему с собою – все-все-все…Прекрасный золотой кавалер, гибкий, как плеть, тонкий, как игла, и сладкий, как грех.
- Фууу… - невольно скривился на лавке Трисмегист.
- А что ты хочешь? Что есть, то есть, - невозмутимо отвечал ему виконт, - Таков он – младший братишка Рейнгольд. Доктор, я же говорил тебе прежде – ты взял с полки не того брата.
- С чего вы… ты думаешь, что гофмаршал примет меня на службу? – удивился Яков, и тут же вдогонку прибавил, - И тебе-то это зачем?
- Он примет тебя – да хоть в пику старшему братцу, - де Тремуй уселся за стол напротив Трисмегиста и пролистнул свой гроссбух, - А мы со своей стороны еще и дернем за пару ниточек, чтоб наверняка. А зачем мне это – да, признаться, чистая поэзия. Вот ты клифт его видел?
- Что? – не понял Яков.
- Кафтанчик гофмаршала, весь золотом обшитый, - перевел для него Трисмегист, - Если такой кафтанчик выжечь – пуд, наверное, золота будет.
- Пуда не будет, - Яков завел глаза, прикинул в уме, - Если царской водкой выжигать, фунтов шесть наберется. Или все семь…
- Ого! – восхитился виконт, - Да ты алхимик! Я это запомню… А клифт обер-гофмаршальский – давняя мечта моя. Только гофмаршал не бросает его в общей гардеробной – у него там как-то шляпа пропала, и с тех пор ни-ни.
- А шляпу – тоже ты? – не стерпел Яков.
- А то… для чего я столько мыкался с этим блудливым чучелом, Анри Мордашовым – с паршивой овцы хоть шерсти клок. Пара шляп со вшами, один жилет завалящий… Хоть полфунта золотишка – на общее…
- А? – не понял Яков.
- На общее, - пояснил Трисмегист, переводчик с языка лихих людей – на обычный, - В коробку, в насущное. В казну арестантскую, на помощь сидельцам, для ссыльных, для каторжных… Ты думал – он для себя эти персики с мандаринами из оранжереи попер? Или для себя – золотишко выжигает из графских шляп? Виконт – подземный казначей, смотрящий за общим, он и книгу ведет, и по ней – перед вором еженедельно отчитывается. Ничего себе, все – людям…
Яков совсем запутался и стоял с абсолютно растерянным видом – не понимал, в чем суть и чего от него хотят.
- Завтра к тебе пожалует некто Гросс, - де Тремуй, видать, сжалился над недоумевающим доктором, - И позовет тебя с собою. Ты не ломайся, езжай с ним. А там – увидишь. Плыви, как в лодочке, по течению – авось куда приплывешь. Вот увидишь – наш золотой мальчик возьмет тебя под свое крыло, просто для того, чтоб позлить любимого братца. А для тебя – это самый лучший исход, в твоем положении.