Но теперь, после того как агаряне начали губить его собственных подданных, – теперь, как я думаю, в сознании Михаила Всеволодовича многое изменится.
И если, получив мое предложение, он последует за своим сердцем – а каким может быть сердце человека, сознательно выбравшего мученический венец?! – то под стенами Чернигова у меня будет уже не один союзник.
А двое – с ратью в десять тысяч русичей.
Лишь бы Мстислав Глебович продержался подольше…
Глава 7
Михаил Всеволодович Черниговский с непроницаемым лицом наблюдал за тем, как китайские осадные инженеры возводят пороки у городских стен. Покрикивая на непонятливых бродников, не разумеющих чужого языка и общающихся с мастерами через толмачей, поганые все же довольно быстро организовали возведение осадного тына вдоль городских стен Чернигова. А ныне, уже не боясь вылазки, деловито строили пороки.
– Ну, стройте, стройте…
Безусловно, такая сноровка и прыть от татар сильно изумила Михаила Всеволодовича. Он уже встречался с ними на Калке – но что он мог тогда увидеть? Толпу поджавших хвосты и завывающих от ужаса бегущих половцев, смявших ряды черниговского полка и потоптавших при том многих воев – и врезавшихся в них следом татар? Таких же, по сути, степняков – разве что ликом иных, сильно смуглых, с иным разрезом глаз. Ну да, рубились они яростнее и ожесточеннее, луки их били сильнее и дальше, чем половецкие… Но на этом все. Атака конных дружинников задержала поганых, истребляющих поддавшихся панике пешцев. И будь конных гридей побольше – глядишь, и вовсе опрокинули бы татар в воды Калки.
Но тогда еще и собственные разбегающиеся вои-ополченцы не дали взять разгон да как следует протаранить треклятых степняков.
После было страшное отступление от преследующего ворога под палящим степным солнцем в пешем строю. Уцелевшие бояре, гриди старшей и младшей дружины – все в конце концов встали в общий строй, отдав коней на пропитание воям. Не был исключением и князь, прошедший весь путь от Днепра, где изможденные преследованием русичи обнаружили лишь потопленные ладьи, до владений Переяславского княжества. Еды было очень мало, но была вода – шли ведь вдоль реки. Без нее бы никто не вернулся на Русь…
И все же за время того страшного отступления князь, сплотивший вокруг себя горстку воев, так и не увидел в поганых ничего необычного. Простые степняки на мелких коньках-заморышах, вооруженные луками да саблями, в большинстве своем без доспехов. Больно широкие наконечники срезней, сильнее бьющие луки, да «хороводы», что татары крутили, преследуя русичей, – вот и все их отличия от половцев, если не говорить о внешнем облике. В поражении же на Калке сам Михаил Всеволодович винил, прежде всего, побежавших трусов куман, да Мстислава Удатного с Даниилом Волынским, по глупости купившихся на избитый прием степняков с ложным отступлением… Шли добывать славу – а обрели бесчестие, бежав с выпученными глазами да порубив ладьи, обрекая союзников на гибель.
Глупость, трусость и тщеславие Удатного – но отнюдь не боевые качества татар принесли им победу на Калке.
Вот как думал о том Михаил Черниговский.
И мнение его только утвердилось после Бараньей битвы, в ходе которой булгары разбили возвращавшихся с Руси поганых.
…Прошло четырнадцать лет, позабылся позор Калки, зажили старые телесные и душевные раны, уступая новым, полученным в ходе извечных усобиц на Руси. Вернулись татары, сокрушили Булгар – ну и что? Булгар не раз побеждали и русичи, походы муромских и ростово-суздальских князей на восточного соседа были отнюдь не редкостью. А что с Рязанью татары ничего сделать не смогли, только укрепило Михаила Всеволодовича в его догадках.
Он и помощи Юрию Ингваревичу на деле не оказал, потому как прознал уже, что Юрий Всеволодович собирает для рязанского князя войско. Так чего же тогда его дружинникам гибнуть там, где соседи и сами с погаными справятся? Особенно после того, как прошел по его земле Ярослав Всеволодович, следующий на Киев с владимирскими и новгородскими ратниками, разоряя все на своем пути, да откупы беря с городов.
А что про несметную рать боярин Евпатий Львович, рязанский посланник, вещал – так у страха глаза велики, вон и на Калке казалось, что татарам несть числа. И добытый сторожей порубежников половец, невежественный и глупый, только убедил Черниговского князя в переоценке сил татар.