Понимая могучий численный перевес татар, я решил не рисковать, воплощая в жизнь план Дмитрия Донского в битве на Воже. Нет, я вычленил самое важное из его действий в обеих успешных для русичей битвах, добавив кое-что и от себя. И теперь поганые вынужденно спешились, быстро уяснив для себя, что пытаться атаковать верхами через брод, да на вкопанные в топкий берег заостренные колья (!) – идея не лучшая.
Ныне же пеших, непривычных к такому бою степняков, прорывающихся сквозь надолбы поодиночке или небольшими отрядами, встречает «стена щитов» младшей дружины. Со всеми вытекающими – вроде метаемых в упор сулиц, рубящих ударов топоров, точных и стремительных уколов мечей. Десятки отроков я разделил на две неравные части – и по три лучника от каждого заняли позицию за щитами. Понятное дело, что это самые опытные и умелые стрелки. Им же отдали весь запас срезней, и так заметно уменьшившийся за последние дни. Ныне же наши лучики (прикрытые щитами) целенаправленно выбивают атакующих половцев на уже пристрелянной переправе, не пытаясь вступить в стрелковую дуэль с монголами. А первую линию от татарских срезней спасает привычная русичам «стена щитов» – или попросту «черепаха».
И кто бы сомневался, что Шибан пустит вперед именно кипчаков?
Глава 13
– Стоим!
Сам я до поры не лезу в драку – да мое участие и не требуется. «Стена щитов» более пяти сотен отроков младшей дружины перегородили брод на всю его ширину, глубина строя достигает пяти шеренг. А учитывая выросшие перед татарами надолбы, сквозь которые мокрым по пояс поганым (чай не июль и не август, вода уже крепко студеная) приходится протискиваться, численное превосходство враг никак не может реализовать. Основную опасность представляют падающие сверху срезни – но от нее и спасает «стена щитов». Тем более что встав вплотную к преграде, мы сильно затруднили монгольским лучникам возможность вести обстрел, как только первые ряды половцев миновали брод. Ибо своих цепляют.
Впрочем, потери кипчаков от «дружественного огня», как кажется, не очень-то и волнуют военачальников поганых. Вон, уже валяются среди надолбов несколько половцев с торчащими из спины татарскими срезнями.
Однако мое относительное спокойствие продлилось недолго. С соображалкой у десятников и сотников поганых все в порядке. Довольно быстро смекнув, что пока спешенные нукеры потеснят нас, тумен успеет обильно умыться кровью, командиры агарян изменили тактику. И пока часть ворогов по-прежнему лезет в самоубийственную атаку, иные, словно муравьи, обцепили торчащие из песка и жирной размокшей земли колья, расшатывая их.
Таким макаром они довольно быстро расчистят нашу засеку.
– Труби, Первак! Труби атаку! Вои! Не жалеть!
– Не жале-е-еть!!!
Рев стоящих вблизи меня суздальцев, разом подхвативших боевой клич ратников владимирской земли, совпал с ревом боевого рога, не оставляя сомнений прочим отрокам младшей дружины. Все как один ратники подались вперед, навстречу татарам – и я оказался в числе первых.
Удар! Упавшую сверху саблю встречаю поднятым щитом, одновременно выбрасывая руку под ним в коротком, резком выпаде. Непривычно светлая сталь харалуга холодно сверкнула, устремившись навстречу врагу – и в следующий миг сжимающую рукоять кисть дернуло от сопротивления. Клинок вошел в грудь вскрикнувшего татарина, пронзив плетеный щит-калкан и вражью плоть. Сзади что-то яростно выкрикнул гридень, прикрывший мою спину и обходящий первый столб надолбов справа, а я шагнул в брешь между кольями, обходя препятствие слева. Раззявив рот в яростном кличе, на меня ринулся второй татарин.
Удар! Этот кипчак попытался уколоть чуть искривленным клинком – но выбросив щит навстречу, я тут же развернул корпус, встав к поганому полубоком. Степняцкая сабля лишь скользнула по коже, обтягивающей доски защиты, провалив врага в удар. В то время как мой меч, описав короткую дугу над головой, обрушился сбоку на шею половца.