15
Еще не задумываясь, по какой причине врангелевец застрелил хозяина явки, Магура удивился, что не слышал выстрела, хотя стоял в двух шагах от дома, чуть ли не под окнами. И пришел к выводу, что офицер стрелял в упор, приставив дуло револьвера к груди Никифорова, поэтому звук получился глухим.
«Кисет!» — неожиданно всплыло в памяти, и Магура стал обыскивать труп, торопясь найти кисет с шифровкой для Реввоенсовета.
Николай выгреб из карманов Никифорова горсть мелочи, жестяную коробку с нарезанным табаком-самосадом, измазанный копотью платок, несколько керенок, мундштук…
Кисета не было.
Магура попробовал убедить себя, что кисета при Никифорове не было, что Никифоров его где-то оставил или припрятал и, значит, шифровка не попала в руки убийцы, но тут же отогнал такое предположение: больно шаткой и нелепой была версия. Только кисет с шифровкой мог интересовать белогвардейца, только это могло быть причиной засады в доме и гибели Никифорова.
«Если шифровка попадет в контрразведку — а во всем чувствуется ее рука, — то несдобровать товарищу Альту», — обожгла Магуру страшная мысль. И он вновь начал поспешно обшаривать карманы Никифорова, лелея надежду, что искал плохо, невнимательно и кисет цел.
Николай был так занят поисками, так стремился во что бы то ни стало отыскать кисет, что не услышал за спиной шагов… Тупой удар в затылок опрокинул Магуру на пол и уложил рядом с трупом Никифорова…
— Живехонек, господин поручик! — сказал усатый хорунжий, подымаясь с колен. — Не насмерть, стало быть, вы его шарахнули.
— А второй? Меня интересует второй! — перебил Грум-Гримайло, и левую щеку его тронул нервный тик.
Хорунжий взглянул на поручика воспаленными и чуть припухшими глазами, в которых стыла тоска.
— Как второй? — нетерпеливо повторил Грум-Гримайло. — Он нам нужен живым!
— Преставился второй, едрена корень… — Хорунжий покосился на свою измазанную кровью ладонь и вытер ее о травянисто-зеленую шинель. — Так что сподобился на тот свет… А первый вмиг очухается, ежели его водой облить. Тут не сомневайтесь.
16
— Вы хорошо произвели обыск?
— Так точно, господин штабс-капитан!
— А дом? Перед смертью он мог спрятать кисет.
— Все вверх дном перевернули!
— Куда же могла подеваться шифровка, если убийца в наших руках? Унести с собой он не успел, и запрятать тоже! Мне наплевать на этого Никифорова — слышите вы! — наплевать! Нужен кисет с большевистской шифровкой! Только он! А вы плетете здесь несусветную чушь, рассказываете сказки!
— Извините, но…
— Никаких извинений! Я послал вас к Никифорову сразу же после его звонка с приказом доставить шифровку! Ту самую, которую мы с вами проворонили в кафе, когда за ней пришел застрелившийся курьер! Вместо шифровки вы зачем-то волочете в контрразведку труп Никифорова! Хорошо еще, что не упустили подпольщика, свершившего приговор большевистского ревкома над предателем!
— Позвольте заметить: мы извлекли пулю из тела Никифорова и сличили ее с пулями из нагана арестованного подпольщика. И смеем утверждать, что нашего агента убил не схваченный большевик.
— Тогда кто же? Святой дух?
— Из револьвера арестованного не было произведено ни одного выстрела…
— А Никифоров между тем убит! Наповал, выстрелом в сердце! И, главное, похищено то, что привело бы нас прямо к красному разведчику. Нам с вами будет грош цена, если кисет с шифровкой пропал для контрразведки безвозвратно. Получится, что мы просто-напросто топтались на месте и кормили полковника одними обещаниями выявить источник информации в штабе нашей армии! Вас мало разжаловать в рядовые!
— Я Георгиевский кавалер, господин Эрлих, и фронтовик, прошу не забывать этого!
— Фронтовик и контрразведчик нашел бы кисет, а не остался бы с пустыми руками! Все так удачно складывалось: подпольщики доверили нашему агенту бесценные документы, они сами плыли в наши руки. И такой конец!
— Но схвачен ревкомовец. Если его хорошенько потрясти…
— Вы еще на что-то надеетесь?
— Если постараться…
— Плохо знаете большевиков. Они упрямы, как сто тысяч чертей, особенно сейчас, когда конные орды Буденного со дня на день двинутся на Воронеж! Большевиков, даже пленных, не так-то легко сломить. И этот арестованный подпольщик вряд ли составляет исключение. Все же попытайтесь: попытка — не пытка. Только не зовите на помощь своих костоломов. Они могут все испортить. Я бы на вашем месте повел себя с арестованным тонко и искусно, не как с быдлом, а как с вполне цивилизованным человеком. Это должно польстить подпольщику, ошарашить его и сломить.