Они вышли с рыночной площади и лицом к лицу столкнулись с патрулем.
Двое в шинелях и с повязками на руках встали на пути Эрлиха и Мальцевой. Один — лейтенант, второй — грузный, с мясистым лицом, с винтовкой на ремне — был рядовым.
— Документы! — потребовал лейтенант. Правая рука его лежала на кобуре и была готова при необходимости выхватить оружие.
— Пожалуйста, — сказала Мальцева и первой протянула паспорт.
— А ваши? — даже не взглянув на паспорт, спросил лейтенант Эрлиха.
Сигизмунд Ростиславович передал кошелку Мальцевой, взял палку под мышку и полез в карман.
— Т-аа-к, — протянул лейтенант, бегло просмотрев справку из госпиталя и военный билет. — А где отметка о праве пребывания в прифронтовой зоне? Не имеется? Впрочем, разговор не для улицы: в другом месте поговорим. Следуйте!
— Куда?
— Прямо!
Эрлих взглянул на Мальцеву, надеясь, что старший сержант объяснит задержавшему его патрулю, отчего при нем нет других документов, приведет майора Магуру (тот был где-то неподалеку), в крайнем случае предложит вызвать кого-либо из райотдела НКВД. Но девушка хранила молчание. Лишь за углом школы, где ныне размещался госпиталь, Мальцева собралась что-то сказать или спросить, но лейтенант не дал ей произнести и слова:
— Обождите здесь! — приказал он девушке и подтолкнул Эрлиха: — А вас попрошу пройти. Сейчас разберемся, где и зачем вы разжились «липой». Следуйте!
Оставив Мальцеву и солдата у забора школы, лейтенант и Эрлих вошли в какой-то проходной двор и, минуя его, вышли на пустырь.
«Документы сработаны на совесть, хоть просвечивай их, — с сомнением думал Эрлих. — А этот из патруля лишь мельком взглянул в мой военный билет и сразу обнаружил подделку. Не чисто все, и пахнет провокацией».
— Извините, что задержал вас, — уже спокойно сказал лейтенант, остановившись возле старой липы. — Не было другой возможности поговорить с вами без свидетелей. Острая необходимость и строгие законы конспирации заставили пойти на этот спектакль. И к вам домой не могли зайти: незачем привлекать излишнее внимание к раненому полковому комиссару. Ночью, если не ошибаюсь, у вас очередной сеанс радиосвязи. Командование просило передать вам это.
Лейтенант достал сложенный в несколько раз листок и протянул его Эрлиху.
— Группа 6-й немецкой армии прорвалась в районе поселка Латошинка. Под угрозой оказалась наша главная переправа. Необходимо отвлечь от нее внимание. Поэтому передадите сегодня координаты ложной переправы: пусть бомбят на здоровье.
И еще сообщите в радиограмме своим недавним хозяевам, что наиболее оголенный у русских участок фронта в районе мельницы и пивоваренного завода. Пусть гитлеровцы бросят туда свои основные силы, а уж мы встретим во всеоружии.
Эрлих с любопытством смотрел на лейтенанта. От желания немедленно потребовать вызова майора контрразведки не осталось и следа.
«Мели дальше, — мысленно приказал он лейтенанту. — А мы помолчим, послушаем и посмотрим, как ты дальше себя поведешь».
— О следующей встрече договариваться не будем, чтобы ничем не связывать вас.
«Ну, хватит. Насмотрелся я спектакля вволю», — решил Сигизмунд Ростиславович, сделал резкий выпад и ребром ладони ударил начальника патруля по шее, чуть пониже кадыка.
Без звука, даже не охнув, лейтенант обмяк и свалился на землю под ноги Эрлиха.
14
— Когда поняли, что втянуты в провокацию?
— Признаюсь, не сразу. Лишь когда этот лейтенантик, собираясь всучить мне дезу, стал объяснять важность передачи фиктивных разведданных, стало ясно, что я задержан не случайно.
— А что на это скажет товарищ старший сержант?
— С первого взгляда стало ясно: эти двое не из патруля…
— Почему так решили?
— Странным показалось, что увели только гражданина Басаргина, хотя задержаны были мы оба. Значит, их интересовал лишь он. Да и одеты они были не по сезону — в фуражках да шинелишках.
— К слову сказать, к моим документам не смог бы придраться даже опытный криминалист. А этот лейтенант заранее знал, что я хожу с поддельными, сфабрикованными в абвере.
— Что документы у вас «липовые», знают и в комитете безопасности. Так что лейтенант мог оказаться сотрудником нашего наркомата.
— Нет, не мог. Он отдал текст радиограммы, минуя вас. И начал его расшифровывать, объяснять важность передачи ложных сведений штабу «Валли». Все было шито белыми нитками. К нам в дом не пожелали прийти, так как боялись попасть в засаду. Поэтому решили перехватить меня на улице и от имени НКВД всучить дезу. Если бы я принял ее, лжелейтенант, а следом господа Гросскурт и фон Шедлих поняли бы, что советская разведка затеяла радиоигру с абвером.