— И то верно, — буркнул Магура.
— Примете на время под свой кров? Очень уж казарма опостылела.
Николай Степанович не ответил и кинул в лицо горсть колодезной воды.
— Вас, если не ошибаюсь, кличут Николаем, а по батюшке Степановичем. А меня можно звать просто Феликсом.
Магура вытер полотенцем глаза и, глядя мимо Нейдлера куда-то в угол, хмуро спросил:
— Скоро от нас фронт отступит? А то живем, как на углях. И бомбят что ни день, и со светомаскировкой вконец замучили, и с едой худо. Будет конец-то?
Нейдлер замялся. А Магура не стал дожидаться ответа и ушел разжигать печь.
— Вы объяснили ему, кто мы и откуда? — спросил Эрлиха Франц. — Довольно, скажу вам, угрюмый субъект.
— Тяжелая жизнь наложила свой отпечаток. В гражданскую служил в контрразведке генерала Врангеля. Когда же Кавказскую армию барона разбили, не смог вовремя бежать и был схвачен красными. Ряд лет пробыл в заключении и ссылке.
— Он интересовался, когда от поселка отодвинется фронт. Только выразился не совсем ясно: то ли ждет вступления в Заволжье армии рейха, то ли волнуется за Красную Армию.
— Он ждет армию Паулюса. В этом можете не сомневаться. И, чтоб впредь между вами не было никаких недомолвок, считайте его членом нашей группы, хорошо знающим здешнюю обстановку.
— Где он служит?
— На железной дороге.
Нейдлер поднял на лоб брови:
— Такая удача! Об этом не приходилось даже мечтать! Именно дорога интересует нас в первую очередь. На месте приземления остался груз, надо немедленно доставить его в поселок.
— Что за груз?
— Сюрпризы для Красной Армии. Например, куски «антрацита» или обыкновенная с виду банка консервов. Банка оставляется среди солдат или меняется, скажем, на табак. Когда новый хозяин решит вскрыть ее — взрывается. Своеобразная мина с большим радиусом действия. Что касается «антрацита», то его приказано пустить в работу в первую очередь. Отдадим Николаю Степановичу: работнику железной дороги будет несложно подбрасывать «антрацит» в тендеры паровозов. Когда тот попадает в топку, паровоз разносит на куски.
— И много с вами таких сюрпризов?
— На первое время хватит. Потом пришлют еще. Но для этого надо не мешкая отыскать площадку для приземления самолетов.
— Это уже ваша забота.
— Моя, — согласился Нейдлер. — «Консервы» — забота Шевчука, «антрацит» — нашего хозяина, а поиск места посадки транспортных самолетов с десантниками — моя.
Он не договорил: в дом вернулась Мальцева.
— Ой! — всплеснула она руками и, забыв снять платок и сбросить пальто, оттащила Магуру от печи. — Чего меня не дождался? Опять хочешь дыму напустить, чтоб дышать было нечем? Держи заварку. Не чай, правда, а липовый цвет. Очень, говорят, здоровью помогает.
Заставив Эрлиха чистить картошку, а Шевчука, к его большому неудовольствию, скрести сковородку, она послала Нейдлера за водой, а сама стала растапливать печь. Вскоре над камфоркой запел чайник, а в сковородке зашипела картошка.
— Вот, — сказал Шевчук и водрузил на стол банку с пестрой этикеткой. — Принимай свинину. Вали ее в картошку.
— Трофей? — спросила Мальцева.
— Точно, фрицевская консерва, — хмыкнул Шевчук.
Эрлих покрутил в руках банку и вопросительно посмотрел на Нейдлера. Тот улыбнулся:
— Не беспокойтесь, без «сюрприза». Для личного, так сказать, употребления.
Завтракали молча, лишь Шевчук нарушал тишину громким чавканьем.
— Отдай хозяйке карточки, — приказал Франц напарнику, и Шевчук послушно достал несколько карточек на хлеб, жиры и сахар. — Не хотим вас объедать.
— Да на это я столько продуктов получу! — обрадовалась Мальцева. Она пересчитала карточки, собралась поинтересоваться, откуда их столько у гостей, но Шевчук опередил с вопросом:
— Работаешь где?
— На эвакопункте.
— А что это такое? — не понял Шевчук.
— Пункт по приему эвакуированных из города. С детишками вожусь. Кто сиротами остался или родителей потерял.
— А-а, — протянул Шевчук и хмыкнул: — Выходит, ты им вроде приемной мамаши?
— Тебе, Поддубный, нужно идти, — напомнил Франц.
— Лучше в ночь, — заметил Шевчук.
— Груз нужен сейчас. К уходу хозяина в депо «сюрпризы» должны быть здесь.
— Ладно уж, — недовольно протянул Шевчук.
Он был взят в лесу, не успев даже потянуться за «вальтером», который постоянно носил за поясом. Руки Шевчука были заняты тюком с «консервами» и «антрацитом», изготовленными в специальных лабораториях абвера и впервые применяемыми зимой сорок второго года в битве на Волге.