После воссоединения Украины сорок пять десятин земли, принадлежавших его родителям, новой властью были изъяты и переданы вновь организованному колхозу. Такого «москалям» Федорчук простить не мог и затаил на новую власть не только обиду, но и мстительное желание нанести ей вред.
В начале войны он без раздумий встал на сторону противника и стал ему прислуживать, вступив в карательный отряд, которым руководил Рыба.
Усердие Федорчука новой властью было не только замечено, но и отмечено наградой. Ему было предложено повышение с назначением на должность командира взвода в дивизию СС украинских националистов «Галиция». От лестного повышения он отказался под предлогом, что в карательном отряде принесёт больше пользы новой власти. В действительности его отказ от повышения был обусловлен другими, более низменными причинами. Дело в том, что дивизия «Галиция» сражалась с регулярными частями Советской Армии и постоянно несла ощутимые потери. В её рядах у него было меньше шансов выжить, тогда как перед карательным отрядом немцы ставили более мелкие по масштабам задачи, а поэтому здесь было легче переждать до лучших времен. В карательном отряде они боролись с «предателями национальных интересов, москалями, коммунистами и евреями», в большей части — совершенно безоружными людьми.
Федорчук в таких ситуациях постоянно имел возможность обогащаться, не брезгуя ничем, что попадалось волею случая ему в руки: золотые кресты, золотые коронки и сережки, золотые царские монеты, которые в то время у населения еще имели хождение. Поначалу ему было страшно и жутко снимать с убитых драгоценности, но со временем привык и угрызением совести не маялся.
Иногда, рассматривая награбленный капитал, Федорчук проклинал своих «бестолковых» родителей: они весь свой капитал, заработанный каторжным трудом, вложили в покупку земли у помещика. А лишившись ее после раскулачивания, снова стали нищими.
Неудачи немцев на фронте он переносил болезненно, так как с их отступлением у него рушились многие личные планы. Успокаивало в некоторой степени то, что теперь он является обладателем определенного капитала, который даст ему возможность при любой власти жить безбедно. С немцами на Запад он не стал отступать, так как чужая сторона пугала его своей неизвестностью.
Но и одному жить в чуждом мире было очень трудно, а поэтому он согласился быть постоянным спутником Рыбы, надеясь на его ум и изворотливость в сложных ситуациях, чему до последнего времени был многократным свидетелем. Спустя много десятилетий Крот не жалел о таком своем решении.
Судьбы Пуштренко и Федорчука были схожи, как две капли воды из одного ручья. Общая ненависть ко всему советскому, кровожадность и жестокость, необходимость скрывать свое преступное прошлое роднили и объединяли их, а поэтому даже сейчас они представляли для общества опасность.
В отличие от Рыбы, Крот был женат, но страх быть каждый день арестованным, необходимость находиться в постоянной готовности куда-нибудь бежать являлись теми причинами, по которым он не хотел и не имел детей.
Его жена Галина, пытавшаяся в начале брака добиться равноправия в семье, была им физически и психически сломлена. Она смирилась со своей участью и безропотно выполняла все его требования, терпеливо неся по жизни свой неудачный супружеский жребий, не зная ничего из прошлого мужа, успокаивая себя в трудные минуты тем, что муж не пьяница и не дебошир.
Она вышла замуж за Федорчука тогда, когда он уже был Федоренко, а Пуштренко-Рокмашенченко. Догадываясь о наличии у них какой-то общей тайны, она не пыталась в нее проникнуть.
Супруги Федоренко жили в своем доме, соседи к ним никаких претензий не имели, так как между ними никогда не было конфликтных ситуаций. Если у Галины Степановны это было следствием ее уживчивого, миролюбивого характера, то глава семьи поступал так из осторожности, чтобы не засветиться и не выдать себя.
Федоренко имел в личном пользовании легковой автомобиль ВАЗ красного цвета, которым пользовался очень экономно и только в экстренных случаях, а поэтому несмотря на шестилетний срок пользования автомобилем общий пробег его составлял лишь 25000 километров.
«Теперь нечего решать, как дальше жить, если выбор давно уже сделан», — подумал Крот в заключение своих раздумий, не спеша выходя из беседки и направляясь к дому.
Глава 7
На свою машину Рыба давно уже нашел покупателя, но необходимость постоянной слежки за грабителями вынуждала его затягивать продажу.
Он втянулся в график своей «работы» и на ворчания Евдокии Мироновны, недовольной его частыми отлучками, не обращал внимания, а в последнее время даже стал раздражаться.
Вечером, как обычно, он поехал на свой наблюдательный пункт, расположенный за селом, в котором жили двое его обидчиков.
Прибыв на свой пост, Рыба в бинокль стал рассматривать двор домовладения Лома и сразу обнаружил отсутствие мотоцикла хозяина.
«Значит, Лом куда-то уехал. Интересно узнать — куда? Да еще на ночь глядя…»
Он объехал село, проехал мимо продовольственного магазина, где часто околачивался Лом в поисках компаньона на покупку и распитие спиртного, но и там ни мотоцикла, ни его хозяина не было.
«Может быть, мой друг поехал на рыбалку?» — подумал Рыба.
Чтобы проверить свою версию, он направился к насосной станции пруда, где у него тоже имелся наблюдательный пункт, откуда лучше всего просматривался водоем.
Еще не доезжая до пруда, Рыба увидел на противоположной стороне двух мужчин, в стороне от которых у камышей стоял тяжелый мотоцикл.
Проехав за насосную станцию и убедившись, что она закрыла его автомобиль от взглядов рыбаков, он остановился. Рыба взял бинокль и прошел к насосной станции. Из-за ее стены он стал рассматривать рыбаков, в которых узнал Лома и второго грабителя, пытавшегося тогда ломом взломать дверь в его гараж. Радостное открытие было омрачено тем, что среди рыбаков не было их главаря.
«Осторожный волчара! — с сожалением подумал Рыба. — А то бы одним махом всех троих сразу прихлопнул».
По тому, как рыбаки деловито распутывали снасти, стелили покрывало на траву, он понял, что они приехали сюда надолго и, возможно, будут здесь ночевать.
Такой удачи он ждал очень долго. Быстро возвратившись к автомобилю, Рыба поспешил к Кроту, боясь, что может не застать его.
Но Крот редко выходил из дома, поручая покупки и другие заботы, связанные с появлением в общественных местах, своей жене. После просьбы Рыбы он стал отлучаться еще реже, поэтому тот застал его дома.
Он взволнованно сообщил ему об успешном результате своего наблюдения.
— Собирайся, поедем на твоей машине!
— Почему на моей, а не на твоей? — закапризничал Крот.
— Я же тебе говорил: они мою машину знают и расколют нас раньше, чем мы к ним приблизимся.
Крот не стал больше возражать, убедившись в очередной раз в тонкой предусмотрительности своего товарища, и пошел открывать гараж.
— Привяжи пару удочек к багажнику машины для понта, чтобы мы тоже выглядели рыбаками, — посоветовал Рыба, а сам пошел к своей машине и из ее салона взял два государственных номерных знака.
— Для чего они нам? — не преминул полюбопытствовать Крот.
— На всякий случай, могут пригодиться.
Крот, рассмотрев номера, удивленно сообщил:
— Номера-то разные!
— Разве разные номера нельзя подцепить на одну машину? Кто будет ночью проверять на дороге соответствие переднего номера с задним? Есть номера, да и ладно.
— А если вздумают записывать?
— Пускай записывают, они же не твои.
— Ну у тебя и голова, — уважительно протянул Крот. — Только у нас ей разворота нет.
— Да и тебе другой климат не помешал бы, — задумчиво намекнул Рыба, надевая ремень безопасности.
Они надолго замолчали, каждый по-своему готовясь к операции. Крот понимал, что если он сегодня не поможет Рыбе, то тот, уехав, может оставить в городе хвост, который своим присутствием навсегда лишит его покоя и будет создавать угрозу постоянного разоблачения. Если Рыба и дальше будет задерживаться в городе, то его могут выследить чекисты, которым тот «заложит» Крота. В клятву Рыбы Крот не верил, так как верил только себе. Поэтому в ликвидации грабителей интересы их совпадали.