Собрав свои записи со стола, он не спеша положил их в папку и сел.
Не поднимаясь из своего кресла, Простаков добавил:
— Только тогда, когда мы будем работать наступательно по раскрытию преступления, можно надеяться, что мы его раскроем. Как вы заметили, я повторяюсь, но делаю это умышленно, чтобы заострить ваше внимание на необходимости активности в работе. Ближайшая наша задача — установить круг друзей убитых и путем, допроса сузить его до минимума. В таком минимуме обязательно должен появиться один, а возможно и несколько человек, которые прольют свет на преступление.
Простаков, обращаясь к начальнику ОУР Дормидонтову, попросил:
— Александр Игнатьевич, доложите нам, какая информация у нас имеется на убитых, что они представляли из себя при жизни?
Поднявшись со стула, Дормидонтов сообщил:
— Оба погибших — примечательные личности и значатся в нашей картотеке. Лебедев Анатолий Юрьевич трижды судим, дважды за грабеж и один раз за разбой. Имел кличку Лом, физически очень развит. По отзыву знавших его людей, обладал лошадиной силой. Второй убитый, Пучинов Олег Семенович, в 1942 году дезертировал с фронта. Тайно пробрался домой, где топором отрубил себе два пальца на правой руке. За такое «геройство» был осужден на десять лет лишения свободы, после чего еще дважды привлекался к уголовной ответственности за кражу личной собственности, имел кличку Стас…
На этом сообщение Дормидонтова заканчивалось.
— Прошлое убитых, мягко говоря, паршивое. Но какими бы они ни были, они находились под защитой закона, а поэтому убийцы должны понести справедливое наказание. Однако прежде всего нам надо их найти, — потребовал Простаков в конце совещания.
Бурлаков возвратился в прокуратуру. Секретарь Раиса Борисовна протянула ему толстый конверт.
— Вам эксперт передал.
В своем кабинете Бурлаков ознакомился с заключением и выводами судебно-медицинского эксперта.
«Судебно-медицинский диагноз: слепое огнестрельное дробовое ранение левой половины грудной клетки с размозжением нижней доли левого легкого, разрывом левой диафрагмы, размозжением левой почки, печени, надпочечника, множественные мелкие раны сердечной сорочки, сердца, печени и петель кишечника; в левой плевральной полости имеются дробь и пыжи, которые изъяты и приобщены к настоящему акту.
Гермоперитонеум (50 мл), переломы 9, 10, 11 ребер. Направление раневого канала слева направо и несколько вверх. Алкогольное опьянение.
На основании судебно-медицинского исследования трупа Лебедева Анатолия Юрьевича, данных дополнительных методов исследования в соответствии с поставленными вопросами старшего следователя прокуратуры района т. Бурлакова Е. Ю. прихожу к следующему выводу:
1. Смерть Лебедева А. Ю. наступила в результате огнестрельного дробового ранения грудной клетки с массивным повреждением внутренних органов, несовместимых с жизнью.
2. На трупе Лебедева А. Ю. имеется рана в левой грудной клетке с ссадинами и обугленными краями, с дефектами ткани в 2,5 см.
Данное телесное повреждение причинено при выстреле из огнестрельного дробового оружия с близкого расстояния, на что указывает отсутствие рассеивания дроби, действие пламени на края раны, наличие в левой плевральной полости пыжей и дроби.
3. В момент выстрела потерпевший находился левой боковой поверхностью к стрелявшему в него.
4. Смерть Лебедева А. Ю. наступила в пределах суток на момент исследования трупа.
5. При судебно-химическом исследовании крови трупа Лебедева А. Ю. в ней был обнаружен этиловый спирт в количестве 1,9 промилле, что у живых лиц соответствует средней степени алкогольного опьянения.
Судебно-медицинский эксперт Крикунов.
1. Смерть Пучинова Олега Семеновича наступила в результате механической асфиксии, удавления петлей, на что указывает одиночная, прижизненная, горизонтально расположенная странгуляционная борозда на коже и шее трупа. Соответственно странгуляционной борозде имеется перелом рожек хряща, общие асфиктические признаки.
2. Смерть Пучинова О. С. наступила в пределах одних суток на момент исследования трупа.
3. При судебно-химическом исследовании крови трупа Пучинова О. С. в ней был обнаружен этиловый спирт в количестве 2,00 промилле, что у живых лиц соответствует средней степени алкогольного опьянения.
4. Образцы крови Пучинова О. С. на марлевом тампоне направлены в бюро судебно-медицинской экспертизы для определения групповой принадлежности в биологическом отделении.
5. Сделаны срезы ногтей, взяты образцы крови и волос Пучинова О. С.
Судебно-медицинский эксперт Крикунов.
Ознакомившись с заключениями, Бурлаков заметил, что Крикунов упустил и не взял у Лебедева образцов крови для производства биологической экспертизы, не произвел срезов ногтей с рук и не взял образцов волос. Тогда как вероятнее всего именно кровь Лебедева могла попасть на одежду преступника.
Он на Крикунова был не в претензии, в спешке возможно все, но на всякий случай по телефону напомнил ему о его упущении и в конце пошутил:
— Я не буду капать на тебя твоему начальству, но ты помни мою доброту и считай себя моим должником.
Положив телефонную трубку, Бурлаков улыбнулся: «Постараюсь ему сегодня на глаза не попадаться, а то убьет».
Забыв однажды, в годы начала своей следственной работы, взять образцы волос, не сделав срезы ногтей, а потом вынужденный проводить эксгумацию трупа, Бурлаков впредь подобных упущений не допускал и постоянно помнил о своей ошибке пятнадцатилетней давности.
В течение двух недель Бурлаков вместе с оперативными работниками ОУР устанавливал и допрашивал свидетелей, ранее знавших убитых и общавшихся с ними, но полученные сведения не продвинули следствие ни на шаг.
Вот и сейчас к Бурлакову для допроса явился очередной свидетель — Николай Митрофанович Гребешков.
— Вы слышали об убийстве в нашем районе двух рыбаков на Димитровском пруду? — начал допрос Бурлаков.
— Слышал, — спокойно ответил Гребешков.
— Вы лично с потерпевшими были знакомы?
— Нет, — не раздумывая ответил Гребешков.
— А ваш отец? — продолжал допытываться Бурлаков, не рассчитывая на положительный ответ.
Гребешков, не имея личного интереса к беседе, с безразличием в голосе ответил:
— Отец с матерью у меня не жили, они только приезжали к нам в гости, из их знакомых к нам домой никто не приходил.
— Но нам известно, что ваш отец был хорошо знаком с потерпевшими, неоднократно бывал у них дома, гулял с ними, ездил на рыбалку, — пытался напомнить ему Бурлаков.
— Тогда вам надо беседовать не со мной, а с отцом, — заметил Гребешков с ноткой нравоучения в голосе.
— Вы это правильно заметили, — не обидевшись, согласился с ним Бурлаков. — Но как вам известно, ваш отец выехал за пределы района. По адресу, указанному им в адресном листке убытия, он не проживает, а поэтому я вынужден обратиться к вашей помощи, чтобы узнать его настоящее место жительства.
— Он просил не говорить своего настоящего адреса никому.
— Вы понимаете, что мой интерес к нему не личный, а служебный?
— Я понимаю, что должен вам сообщить его адрес, но, к сожалению, он просил писать ему до востребования, на главпочтамт города, — удивил Гребешков своим ответом.
— А чего он вдруг так засекретился?
— Кто его знает, может быть, кого-нибудь боится.
— Вы не скажете, были у него враги или нет? Если да, то не известны ли вам они?
— Если бы вы знали моего отца, то не задали бы такого вопроса. Он очень скрытный и самонадеянный человек, который ничьих советов не принимает. Я, например, не дорос до его «умных» бесед, в моей голове» не хватает шариков», как он считал, а поэтому ни о друзьях, ни о его планах на будущее я ничего не могу сказать, — горько усмехнувшись, признался Гребешков.