Всем выйти из машины! — прервал его майор, глядя на пассажиров «Жигулей». — Обыскать их! — приказал он сержанту. — Вас, капитан, это не касается.
Саша, Валера, Ира и Лариса Борисовна вылезли из «Жигулей». Следом за Сашей из машины быстро выскочил Джой, весело махая хвостом и глядя в лицо хозяину.
Руки на машину! — скомандовал сержант.
Джой тут же повернулся в сторону сержанта и даже сделал к нему короткий быстрый шаг. Увидев это, тот нервно вздрогнул и опять вскинул на собаку автомат.
— Сидеть! резко скомандовал Саша собаке и опять взял ее за ошейник. — Вы не бойтесь, он прошел специальный курс дрессировки, без команды не бросится — Однако эти слова не очень того успокоили.
Чтобы не нервировать сержанта, Саша отошел на несколько шагов в сторону, и лишь только тогда тот наконец опустил автомат и начал обыскивать Валеру. Оба рядовых в это время уже обыскивали Иру и Ларису Борисовну.
Послушайте, майор, — сказал Саша, обращаясь к офицеру, который стоял недалеко от машины и, прищурившись, наблюдал за обыском Валеры и женщин, — вы, конечно, ищете козлов отпущения для этой заварушки. Но почему бы вам не поискать их среди водителей ваших автобусов? Гаишник из головной машины сопровождения, как мне кажется, тоже виноват. А вот нас я попросил бы оставить в покое. Мы не совершили никаких противоправных действий.
Понимаете, мы и сами едва увернулись от этого вашего ретивого гаишника, когда он вылетел нам навстречу прямо у нас перед носом!
Саша стоял у машины, а прямо перед ним из-за автобуса все выносили и выносили обгоревших солдат. Некоторые из них были в очень тяжелом состоянии.
Майор тоже обернулся и посмотрел на раненых бойцов, которых другие солдаты клали в ряд на левой обочине дороги. Потом он вновь посмотрел на Сашу и с хмурым выражением на лице сказал ему:
— К сожалению, я не могу привлечь к ответственности шоферов автобусов, так как они оба погибли. Но причиной этой аварии является все-таки ваша машина.
— Нет уж, извините, — твердо заявил Саша. — Наша машина благополучно закончила обгон и вовремя вернулась в свой ряд. Если бы не этот гаишник…
— Этот гаишник, как вы его называете, защищал колонну, — строго сказал майор. — Мы с ним по рации поддерживали связь до самого последнего времени, и он нам сообщил, что ваша машина вышла на встречную полосу, блокировала проезд нашей колонне и, возможно, собирается совершить против нас теракт. Он хотел предотвратить сближение вашей машины с автобусами колонны.
Саша тяжело вздохнул и бросил на Валеру выразительный взгляд.
В это время к майору подбежал задыхающийся, весь в поту и перепачканный в саже коренастый капитан.
— Товарищ майор, там старшего лейтенанта Филимонова и лейтенанта Потапова нашли. Оба в очень тяжелом состоянии. Филимонов обгорел сильно, а у Потапова перелом позвоночника. Они просят, чтобы вы подошли. Фельдшер говорит, что им немного осталось, они умирают. И он им помочь уже ничем не может говорит, что их ранения слишком серьезны, а у него не та квалификация и не те условия. Их бы в больницу надо…
Майор нахмурился и тут же, ни слова больше не говоря, отошел с капитаном к другой обочине, где солдаты сложили пострадавших в этой аварии людей. Капитан сразу подвел майора к одному из них, лежащему немного в стороне. Возле него стоял фельдшер.
— Ну, как он? — спросил майор.
Фельдшер беспомощно развел руками и покачал головой.
Положение очень серьезное, — тихо сказал он майору. — И я ничем не могу ему помочь.
Он тяжело вздохнул и отошел к другим раненым.
Майор склонился над раненым.
Ну, как ты, старлей? — спросил он сильно обгоревшего офицера с погонами старшего лейтенанта.
— Плохо, товарищ майор, — ответил тот. — Больно очень, и в груди печет. С такими ожогами не выживают. Сам знаешь…
— Ничего, поправишься! — утешил его майор, а у самого на глазах выступили слезы. — Помнишь, как в Афгане было? И то обошлось.
— На этот раз… не обойдется, — с трудом произнес обгоревший старший лейтенант. — Прощай, майор… Не… поминай… лихом…
Раненый попытался несколько раз глубоко вздохнуть, но не смог.
— Дышать… не… могу… — Это были его последние слова. Потом он несколько раз дернулся и застыл.
К майору подошел фельдшер и поднес к губам обгоревшего старшего лейтенанта зеркальце. Оно осталось незамутненным.
— Быстро умер, — констатировал фельдшер. — Наверное, у него были еще какие-то внутренние повреждения, но до него из-за ожогов и дотронуться-то было нельзя, — извиняющимся тоном добавил он и накрыл тело с головой куском брезента.