На двух джипах, в сопровождении темной «девятки», набитой людьми, они подались за город. Сразу за Кольцевой дорогой первая машина, в которой находились Воробьев с Голощековым, чуть не влипла в руки гаишников. Милиция еще жила в системе перехвата и потому нервно и бессистемно тормозила все более или менее, на ее взгляд, подозрительные транспортные средства.
— Я боюсь, чтобы Вахитов не взбрыкнул при виде милиции, — сказал Голощеков, когда им приказали остановиться.
Сидящие позади них Буханец, Рюмка и Заполошный подтянули руки ближе к коленям, чтобы можно было быстрее вытащить стволы. Оружие лежало внизу, у самых ног, прикрытое целлофановыми пакетами. Но милиционер не стал настырничать и ограничился проверкой документов. Водитель Семен, не глядя на него, невозмутимо пускал через форточку колечки дыма, и равнодушно взирал на будку, возле которой стояли еще трое людей в форме.
Когда они оказались за городом, пошел общий треп. Заполошный, глядя за окно, на проносившиеся мимо сельские пейзажи, сказал:
— Такой грибной осени давно не было…Моя насолила целую бадейку белых грибков, только кому их есть…
— А я замочил полбочонка антоновки с клюквой…Зимой да под водочку, — поддержал разговор Рюмка.
— Лишние хлопоты, сейчас на рынке можно черта с рогами купить, — сказал Заполошный. — Меня же устраивает обыкновенная квашенная капуста с отварной картошечкой да со шпиком…Чтобы только плавали шкварки…
— Размечтались, — охладил гастрономический пыл подчиненных Воробьев. — Вот сейчас приедем на место и организуем шикарный фуршет имени Полоза. Или он нам… И будет вам и квашеная капуста, и шкварки до угара…
Впереди снова появился милицейский пост. Водитель зазевался и едва не сшиб километровый указатель, на что Заполошный немедленно отреагировал:
— Сеня, надень очки или проснись.
— Учту, — беззлобно сказал шофер. — В Италии одна девка стала мисс Ломбардия, хотя от рождения слепая.
— Интересно, — навострил уши Буханец, — а как она демонстрировала свои прелести?
— А у нее в ухе был запрятан миниатюрный приемничек. Ее менеджер ей суфлировал: «Анна-Лиза, иди прямо, сейчас налево, через два шага… Осторожно, ступенька… и так далее…»
— Любопытно, а как она делает минет? Тоже по подсказке? — спросил Семен.
— А ты что, всегда зажигаешь свет, когда своей бабе хочешь поставить палку?
Смех.
Воробьев курил и задумчиво смотрел на выпрямляющееся шоссе. Не доезжая до элеватора, он приказал поворачивать на дорогу, вдоль которой поблескивали блюдца промоин. Был уже вечер, в свете фонарей яркими всполохами возникали желтеющие купы деревьев.
Потянулись частные особняки. Некоторые из них только-только встали на фундамент, другие наоборот — покрылись плесенью долгостроя.
Они миновали горбатый мостик и въехали под золотисто-пунцовый шатер старых вязов. Дорога пошла ровнее, что, впрочем, не разрядило молчаливо-напряженную атмосферу, воцарившуюся в салоне.
Если бы Воробьев всмотрелся в лицо Голощекова, он увидел бы как внимательно отслеживают дорогу его глаза. И у самого начальника безопасности на скулах вздулись желваки, словно под кожу закачали изрядную порцию силикона.
— Сеня, притормози, — негромко сказал Воробьев.
Они с Голощековым вышли из машины и осмотрелись. Впереди сумеречно просматривался новый участок застройки, над которым довлели два фонаря на высокой мачте. Воробьев достал из кармана мобильник и связался со вторым джипом, в котором за старшего был Чугунов. Договорились, что машины остаются в трех разных местах с водителями. Затем Воробьев переговорил с «девяткой» и приказал всем надеть светлые вязаные шапочки, чтобы в темноте легче было опознать друг друга.
Машину поставили за сложенными железобетонными панелями и завернутыми в целлофан блоками кирпичей. С этой позиции было удобно наблюдать за домом, стоящим рядом с недостроенной водонапорной башней. Ориентировка, которую дала певичка, оказалась на редкость точной.
Двухэтажный особняк буквально утопал в яблонях и вишнях, раскидистых кленах и черемухи. В доме светилось только одно окно на втором этаже.
— Жаль, мы не знаем планировки хаты, — сказал Голощеков. Он нервно мял в руках сигарету, не рискуя прикуривать.
— Дом небольшой, разберемся, — Воробьев наскоро переговорил с Буханцом и Рюмкой о последовательности действий. К ним присоединился Заполошный, спокойный, высокого роста человек.
— У кого есть лишний санпакет? — спросил он, — свой я оставил в гараже…
— Будем надеяться на лучший исход, — успокоил его Буханец.
— Ну что, Вадик, ни пуха ни пера, — Голощеков потрепал по плечу Воробьева. — Работайте с оглядкой, если появится необходимость, вызывай нас с Семеном…
— К черту, — Воробьев поправил под курткой автомат и, пригнувшись, шагнул из-за укрытия и устремился в сторону особняка. Выбрав дистанцию, за ним отправились Буханец, Рюмка и Заполошный.
Вскоре сумерки и кустарник скрыли их из виду. Воробьев, бежавший впереди, заметил, как сквозь заросли просвечивается второй этаж дома, чего раньше не было заметно. Это вызвало у него двоякое чувство — тревогу и ощущение неотвратимости.