Рука потянулась в карман, где лежали тетрадные листки и заточенный химический карандаш, — надо отписать Степанидушке, пускай узнает, что он живой, а то ведь больше года не писал ей, уже, наверно, и плакать перестала...
Хорошо, что дружок его, Захар, тоже проникший в печь, где-то гильзу с керосином добыл, и светло стало. Лег Емельян животом на пол, вытянул истомившеся ноги и пошел строчить. Писал про то, что живой пока, что воюет, поганых фашистов бьет как может и что находится на самом главном направлении войны, правда, конкретно своего месторасположения не указал — не полагается, но намекнул: у берега великой реки ведет сражение. Поймет Степанидушка, она догадливая. И конечно, сообщил и про то, что стал партийным, а как же, пусть знает, что ее муж теперь имеет честь быть в самых передовых рядах бойцов. В конце описал про свою походную жизнь: мол, окончательно врос в военную личину, что даже не представляет себя в гражданском виде. И научился спать где попало: на сырой земле, в крохотном окопе, даже на болотных кочках, и, конечно, прямо в одежде, с нахлобученной шапкой, чтоб уши утонули в ней. А спать в землянке просто рай. Наверно, придется и дома вырыть во дворе блиндаж, чтоб спать в нем...
И уже отправил то письмо: раненый боец к переправе пробирался — ему и отдал треугольник, попросил какому-нибудь почтарю вручить...
Теперь в новую щель забрался. И представить трудно, куда загнала его война, — в настоящую нору. В таком жилище только кротам селиться, а пришлось ему, Усольцеву, да его друзьям — Хафизову и Нечаеву — здесь причалиться.
А вышло-то как. Командир взвода лейтенант Брызгалов вдруг подозвал и сует в руки Усольцеву коробку.
— Надеюсь, знакомы с этой техникой?
— Приблизительно, — ответил Усольцев. — Видать видал, но пользоваться не доводилось.
— Ну так вот, берите этот телефонный аппарат, катушку с проводом — и вперед, на самый левый фланг полка, туда, где стык нашей дивизии с соседней.
Лейтенант указал на карте, куда следует продвинуться, и поставил задачу: подсоединиться к проводу соседей, чтоб наладить и поддерживать с ними круглосуточную связь. Короче говоря, Усольцев назначался старшим промежуточной телефонной станции.
— А младшие кто? — спросил Усольцев.
— Сами подбирайте. Еще двоих. Бог ведь троицу любит.
Поблизости находились Хафизов и Нечаев. Их Усольцев и выбрал.
— Телефон знаю, — сказал Асхат. — В сельсовет дежурил... Крути ручку, ухо трубку держи и кричи: алле!
— Большой мастер! — Усольцев похлопал Асхата по плечу и передал ему телефонный аппарат. — А ты, Захар, что можешь?
— Ложкой робить у котелка.
— Тогда взваливай катушку на спину.
— Елки-моталки, — простонал Нечаев...
Война, что ветреная девица, выкинет такой фортель, который только во сне может явиться. В самом деле, стало все ладно у Усольцева, автомат заимел, все карманы патронами набил, гранатами тоже обзавелся — воюй, боец-пехотинец, так нет же, поворачивай на все триста шестьдесят градусов — в телефонную команду определяйся. Его бы воля — ни за что бы не согласился, но в воинском строю такого быть не может: командир приказал — боец исполняет. И никаких разговорчиков. Так и должно быть! Откуда ему, рядовому, знать, какое дело в данный момент важнее, может, от этого телефона будет зависеть важная операция, недаром же лейтенант сказал, что сам комдив распорядился немедленно установить эту промежуточную телефонную станцию. А раз так, то ему, Усольцеву, и Хафизову, и Нечаеву доверено весьма ответственное дело. И нечего рассуждать — шагом марш на дивизионный стык!
Добрались они до стыка удачно: где ползком, где перебежками, а где тихим шагом. И провод проложили аккуратно, и устроились вроде удобно — в овражке, где достать их могла только мина или бомба, а снаряды да пули над ними пролетали. С питанием тоже ладно было: по две банки тушенки и по буханке хлеба на нос выдал старшина, да и сахара подкинули, вот только с кипятком туго: до Волги метров четыреста — далековато, ползком надо, и опасно — местность насквозь простреливается. Придется сахар всухую сосать. Правда, во фляжках есть вода, но это «энзэ» — неприкосновенный запас, на худой случай.
С соседями тоже контакт наладили. Их сержант с бойцом свой провод подтянули и к телефону подключили. Сержант оказался связистом, показал что к чему — спасибо ему! — и велел постоянно держать трубку у уха, ну и с немчуры глаз не спускать, они ведь совсем близко, за гаражами, метров двести.