Пропажа так и не нашлась. Горевал Емельян. Последнюю домашнюю ниточку не уберег...
— Никак, немцы по карманам шастали, — произнес вслух Емельян. — Ну и гадюки...
— А что на той карточке напечатано-то было? — спросил дед Рыгор.
— Жена... Детишки... Ну и я, конечно.
— Детишек-то сколь?
— Двое — Степашка и Катюшка... Малы еще. Старшенькому пять лет, а Катеньке — три...
— Тяжко небось одной женке-молодухе, — сказал дед и погладил по головке Олесю. — И твоей матушке тож тяжко... Всем теперича нелегкая доля выпала...
4
Стук по оконному стеклу поднял на ноги всех. Емельян ухватился за автомат. Олеся, спавшая на нарах лицом к стене, откинула одеяло, закрывавшее ухо, и приподняла голову. Дед Рыгор, опустив босые ноги с печи, где спал, прислушался.
— И кого это нелегкая принесла в такую рань? — шептал дед.
— Батя, я это, — раздалось за окном.
— Михасек, сыночек, — обрадовался дед Рыгор, — заходь, родненький...
Щелкнул дверной засов, и порог перешагнул рослый, широкоплечий мужчина с чемоданом.
— О, да у тебя, батя, гости, — сказал вошедший и поставил чемодан.
— Верно, сынок, гости... Свои люди... Беглец из плена, красноармеец, Емельяном зовут... Ну, а девчушка тоже беглянка... Бабку Анюту знаешь ведь... Ейная внучонка.
— Никак, Дарьина дочка?
— Верно, дочка Дарьи, — подтвердил дед.
— Вы мою маму знаете? — спросила Олеся.
— Мы с твоей мамой в одном классе учились...
— Вы ее не видели? — забеспокоилась Олеся.
— Давно не видел... Она разве в Поречье?
— Мы у бабушки гостили... с мамой...
В разговор встрял дед Рыгор.
— Откуда пришел, сынок?
— Из Поречья.
— Как там?.. Стреляют супостаты...
— Потом расскажу. Сначала дело, — сказал Михась, подойдя к нарам, где сидел Емельян, и, показав пальцем на автомат, спросил: — Немецкий?
Только сейчас Емельян увидел лицо Михася, освещенное неярким светом керосиновой лампы, которую зажег дед Рыгор. В сыне угадывались черты отца — такой же большелобый и тонконосый.
— Ихний, — скупо, будто нехотя, ответил Емельян.
Такой ответ не устраивал деда Рыгора, ему хотелось, чтобы его сын Михась сразу понял, что Емельян человек надежный и что лишь по этой причине он принят на постой. Поэтому дед посчитал нужным сказать:
— Он супостата, туды его, скалкой пришиб... Чего не сказываешь, Емельян?
— Было такое, — улыбнулся Емельян.
— Вот вишь, сынок, было, — весело проговорил дед.
— Ясно, — произнес Михась и, протянув руку, поздоровался с Емельяном.
— Про Емельяна мне все ясно, — не успокаивался дед, — а кто ты нонче такой — неясно... Детей не учишь. Воевать не воюешь... Давай докладай!
— Живешь в лесу, батя, а все-то ты знаешь...
— Сердце мое старое неспокойно. По ночам все думаю: к кому пристроился мой Михась? По каким путям-дорогам ходит? Ну скажи!
— Успокойся, отец, я с теми, кто ворога бьет.
— Бог тебе в помощь, сынок!
Емельян, сидя на лавке рядом с Михасем, придвинулся к нему поближе и спросил напрямую:
— Подпольщик или в партизанах?
— Выполняю задание райкома партии.
— Не спрашиваю, какое, но скажи: есть тут поблизости партизаны?
— К ним задумал? — Михась посмотрел прямо в глаза Емельяну.
— Воевать мне надо, бить фашиста... Понял?
— Понял и вижу, кто ты есть... Помогу тебе. Слово коммуниста. А пока подлечись у бати и будь готов к передислокации.
— Добро! — сказал Емельян и кивнул в сторону сидевшей у печки Олеси: как, мол, быть с ней?
Михась понял: Емельян обеспокоен судьбой девочки.
— Батя в обиду не даст.
— Ну спасибо! — сказал Емельян. — И еще вот, может, ведомо тебе, Михаил Григорьевич, куда наши отступили?
— Кое-что знаю... Плохи наши дела, брат. Минск, Могилев и Орша у немца. На днях и Гомель пал.
— И Гомель? — переспросил дед Рыгор.
— И Гомель... Бои идут у самого Ленинграда.
— Неужто и его возьмут?
Этот вопрос деда Рыгора остался без ответа. И Михась, и Емельян промолчали. А что скажешь? Можно было, конечно, бросить такое бодрящее словечко, что, мол, не горюй, дед, побьем мы немца, но горе настолько, стегануло по сердцу Емельяна, да и Михася, что не хотелось даже шевелить губами.
— А в твоем райкоме что говорят? — не унимался дед.
— Немца бить велят, — ответил Михась. — Чтоб земля у него под ногами горела.
— Правильно, — одобрил дед. — Всем миром надо на супостатов навалиться.
— Во-во, — подхватил Михась. — Именно всем миром.
— Ну, а что слыхать в райцентре? Райком-то на старом месте аль в лес подался?