— Всем нам здесь лежать, — вздохнул Нечаев. — Это же наше взводное кладбище.
И правда, что взводное. Вот и Зубов лег здесь. И те два бойца, которых танк изуродовал. Уже пятеро... У одного только дома...
Комбат Брызгалов сам явился во взвод. Тянуло, видно, к родному берегу. Да и причина была: Усольцеву сержанта присвоили, а Галстяну — младшего сержанта. Треугольнички комбат принес, каждому лично вручил и велел тут же к петлицам прикрепить.
— Нам бы пополниться, — обратился Усольцев к комбату. — Совсем скоро растаем. Жидкой ниточкой держим оборону.
— Однако же держите. И крепко стоите. Вон сколько танков наворочали. Аж три! Здорово поработали.
— А награды-то наши где? — оживился Нечаев. — И моей медали что-то не видать. А, товарищ старший лейтенант, где она?
— Штабы не чешутся. Давно ведь вас представил. Придется вдогонку посылать новые представления. За танки.
— Во-во, за танки полагается, — не унимался Нечаев. — И Климу. И убитому Зубову... Кому еще?
— Не надо, Захар, выпрашивать награды, — сказал Усольцев. — Это не наши с тобой дела. Начальство само знает.
— Разве я выпрашиваю? Просто напоминаю нашему комбату: раз полагается — выдай!
— Награды не паек.
— Оно так. Но все же...
— Будут награды, будут, — сказал Брызгалов. — Сам прослежу. А пополнения не обещаю. Не плывут пока к нам по Волге челны с новобранцами... Слышите, гудит...
Все, кто был рядом с комбатом, прислушались. Действительно, гул, скорее похожий на вой, усиливался.
— Кто-то летит к нам, — произнес Ашот и, прищурив глаза, приподнял голову вверх.
Комбат тоже посмотрел на укрытое тучами небо. Усольцев заметил на висках у Брызгалова седину. Она вроде мелкими ниточками выползала из-под повязки, которая все еще перепоясывала голову комбата. Усольцев тронул рукой свои виски: неужто тоже белеют? Давно не видел себя в зеркале...
— «Раму» вижу, — Ашот ухватился за пулемет.
— Не надо, — комбат придержал за руку Галстяна. — Далеко. Не достанешь.
«Рама» низко проплыла вдоль Волги.
— Вынюхивают, — сказал Брызгалов и вдруг спросил у Галстяна: — Давно не умывался?
— Грязный, да? — Ашот рукой тронул лицо.
— Сильно прокопченный. Понимаю: воды у вас, конечно, нет. Может, по одному, пока спокойно, к Волге спуститься.
— К чему умываться? — вдруг спросил Нечаев, когда ушел комбат. — Я не желаю. На танцы собираемся или на бал какой? Вот завершим окопную жизнь и домой подадимся, тогда другой резон. Чтоб женку и ребятишек просмоленной мордой не пугать, обязательно надо прицепуриться, елки-моталки. Слышь, сержант, верно я говорю?
— Нет, Захарка, все-таки пойдешь ты у меня к Волге. На твоих усах пуд копоти. Отмыть их надобно, чтоб блестели и торчком стояли, а то вон как обвисли.
— Про усы не возражаю. А скажи-ка, дадут мне медаль? Она мне очень нужна, чтоб дома видели: заслуженный человек с войны пришел. А как же? С войны — нельзя без награждения. Срамота будет.
Кто-то улыбнулся, а кому-то не до улыбки: укрытие уж больно шаткое, стукнет немец — и развалится кирпичная баррикада. В землю надо залазить поглубже, а она, земля, городская, утоптанная, туго поддается...
Усольцев придвинулся к Галстяну и негромко сказал:
— Посмотри-ка на танк.
Галстян повернул голову к все еще дымившему танку.
— Нет, ты гляди вперед, на тот, который Зубов покалечил.
— Ну, вижу. Танк как танк, правда, покорежен.
— Не в том дело. Рядом с ним, у катков, что-то круглое чернеет.
Галстян приподнял голову.
— Сильно не высовывайся, — Усольцев дернул за плечо Ашота.
— Кажется, там люк. Вроде крышка чернеет.
— И мне так кажется. Проверить надо. Если там водопроводный колодец...
— То что?
— С пулеметом туда забраться... А?
— Де-е-ло, — нараспев произнес Ашот и вызвался проверить.
Галстян выбрался из своей кирпичной засады, животом лег на асфальт и медленно, по-черепашьи, пополз к танку. Усольцев, прильнув к амбразуре, устроенной в кирпичной стене, внимательно наблюдал и за Ашотом, и за позицией немцев, которая проходила невдалеке от танка. Вот только сам танк чуть мешал ему просматривать всю местность, загораживая часть пространства.
Ашот подобрался к танку, посмотрел вокруг — никого, прикрытый броней, приподнялся, сделал несколько шагов и очутился у самого колодца, захлопнутого железной крышкой. Галстян решил приподнять ее. Ухватил железяку, валяющуюся у танка, и, лежа, попытался продвинуть ее под крышку. Усольцев, следивший за действиями Ашота, одобрительно кивал головой: правильно, надо знать, каков колодец и что там. Взводный уже предвкушал удачу: пулеметное гнездо под самым носом у врага.