Вчера был мой триумф, на волне которого — вполне разумно! — я добрался до Варлойна и потребовал — нагло! — провести меня в рабочий кабинет архканцлера, что и было исполнено без промедлений. Кто-то из придворных, кося глазом на ликующую толпу, преподнес мне венец архканцлера — золоченую байду в виде тяжеленького обруча с изрядно потертыми узорами, которую я, хмельно пошатываясь, нес в руке до самого кабинета. В кабинете мы с Шутейником и уснули, предварительно распалив камин и забаррикадировав двери тяжелым шкафом. Нелишняя предосторожность, если учитывать, что убить меня мечтали все, кто так или иначе имел касательство к власти в Санкструме.
Вчера я был хмельным без вина, вчера я испытывал законный триумф, получив мандат и обведя вокруг пальца сотни своих врагов.
Сегодня наступило отрезвление. Медовый месяц с империей кончился. А эпизод со стрелой был просто насмешливой интермедией между двумя отрезками жизни, которую я уже не мог изменить.
Формально у меня — вся власть, какая только может быть. Но лишь формально. Реальных рычагов управления у меня практически нет. Меня окружают высокопоставленные мерзавцы и мошенники всех мастей, к тому же радикально настроенные, так как близящаяся смерть монарха Растара заставляет их ускорять исполнение планов по захвату власти, а власть — это все, что интересует разложившуюся управленческую верхушку Санкструма. Обладай я хоть каплей здравого смысла вместо бравады, бежал бы в Рендор еще с места своего вселения, благо, граница была неподалеку… Но я пошел до конца. Поставил на черное. И выиграл королевство.
— Что я тут делаю?
Я допустил ошибку, которую слишком поздно осознал — статья, передовица в газете «Моя империя» Бантруо Рейла, защищала меня только сутки. Ровно сутки защиты я себе отмерил собственным же текстом, ровно до той минуты, как возьму мандат. А после — о, после все. Я ведь ни слова не написал о том, что может быть после! Будь я чуть более прозорлив, я бы составил передовицу по другому, в ней я мог бы прописать себе неделю, две, месяц защиты, а может, даже и год, но я составил ее так, как составил, за что теперь приходится расплачиваться.
«Герцог никого не боится, хотя знает, что в рядах его сторонников созрел страшный заговор против его жизни. Его планируют убить по дороге к храму Ашара…»
По дороге, понимаете, по дороге!
Ну вот черт меня дернул именно так написать!
Если меня убьют на следующий день после получения мандата — это не вызовет реакции толпы: народ тут простой и наивный и логика у них простая, а вера в печатное слово — железная. Ведь было написано — могут убить по дороге к храму. Не убили? Отлично, заговор не состоялся, все свободны. Тем более, все члены фракций, мои враги, которых я упомянул в передовице, собрались перед главным храмом Ашара и, старательно изображая радость, приветствовали меня. Можно сказать, они обелились перед толпой, и теперь рученьки у них развязаны. Конечно, по дороге к Варлойну стрелять в меня остереглись: меня сопровождала разогретая толпа горожан. Но сегодня толпы уже нет, сегодня начался новый день, об опасностях которого я ни словом не обмолвился в передовице. Теперь, если кто-то меня убьет — разумеется, анонимно, толпа не найдет и не растерзает убийц и, что важнее — предполагаемых заказчиков.
В Санкструме нужно быть умнее, просчитывать все на десять шагов вперед, а может, и на двадцать. Теперь самое время подумать, что надлежит предпринять? Опубликовать ли новую защитную статью в ближайшее время? Только экстренный номер с моей передовицей опустошил все запасы бумаги дядюшки Бантруо Рейла, а у меня пока нет денег на новую газету… Да и потом — невозможно кричать все время «Волки! Волки!», это может вызвать недоверие, и, что хуже — открытое выступление какой-либо из фракций дворянского Коронного совета — Простых, Умеренных или Великих, если я в очередной раз наеду на них в статье. Ну да, вчера я обеспечил себе защиту горожан, но вот беда — из горожан плохие вояки, а у каждой из фракций — личная армия. Кроме того, есть еще один враг, о котором я не упомянул в передовице.
Ренквист.
Свихнутый барон, маньяк власти, отгрохавший личные диктаторские угодья неподалеку от Норатора — столицы Санкструма. Он думал сделать меня своей пешкой, подвергнув психологическим пыткам, но я сбежал из его личного ада, и, мало того что сбежал, умудрился ранить барона клинком в шею. Барон, самоуверенный, как и все маньяки, поведал мне свой план по захвату власть в Санкструме, и я теперь — как кость у него в горле. Так что стрела могла быть пущена рукой его наемника. А против Ренквиста, разумеется, не поможет газета, ибо угодья барона даже не в городской черте, и личная армия у него такова, что, при желании и должном старании, он может взять Норатор штурмом.