Атли отозвалась с интонациями убийственного презрения, стиснув мою шею в стальном захвате, и вдруг приникла к моей груди — вроде как резко поплохело ей, бедняжке. Горбоносый стушевался, зыркнул на меня, видимо, узнал, что случилось, попробовал было возражать, но Атли резким выкриком отправила его восвояси. Он ушел мгновенно и, если бы у него был хвост, он бы зажал его между ног: убедительное свидетельство того, что дочь Сандера имеет среди степняков реальную власть благодаря силе характера, а вовсе не потому, что за ней стоит папочка.
— Х-хо! — Атли шаловливо улыбнулась. На ее щеках снова играл румянец.
Я понимал, что держу на руках котенка, способного в любой момент выпустить когти. Я сказал:
— Наша прогулка по зоосаду не удалась, Атли, но я хочу предложить тебе кое-что другое, не менее, а может даже более интересное.
— Что же? — Зеленые глаза смотрели на меня с прежним вызовом.
— Мы посетим святая святых империи.
Она воздела рыжеватые тонкие брови:
— Только не говори, что приглашаешь меня в храм Ашара помолиться своему богу! Мы привезли с собой походных идолов Коррина и Траашты!
— Храм Ашара? Нет, я хочу показать тебе сердце империи… — Я сделал паузу, распаляя ее интерес. — Место, где лежат деньги. Имперскую сокровищницу.
Ее лицо скривилось, она совсем не это хотела услышать.
— Деньги? Ты собрал мне дань настолько быстро?
— Не совсем. Но ты можешь поверить — в сокровищнице тебе будет интересно… Ты удивишься и удивишься сильно. Даю нерушимое слово архканцлера. А вечером, если ты пожелаешь… мы могли бы устроить ужин… при свечах.
Плечи ее недоуменно дрогнули:
— При свечах?
Ошибка, господин архканцлер, за ногу твое сиятельство, ошибка! Они тут всегда ужинают при свечах, кострах, лучинах, горящих кизяках, это серая осточертевшая обыденность, и даже предложи я ей поесть при фонарях, в этом не было бы ни грана романтики, разве что эти фонари сияли бы под моими глазами.
Атли сказала мечтательно и певуче:
— Я хотела бы поужинать на берегу Оргумина… Я еще не видела столько бескрайней воды… Я видела Аталарду, и это было чудесно, но Оргумин… Я только слышала о нем… Я думаю, это будет прекрасно — поужинать вдвоем на его берегах…
— Великолепная мысль! — вскричал я с энтузиазмом, которого не испытывал. Перспектива есть на холодном морском ветру, и связанные с ним пневмония, радикулит, люмбаго и прочие ревматизмы откровенно пугали. Впрочем, можно поставить что-то вроде навеса или шатра входом к морю, велеть принести жаровни, разжечь костры… Может получится неплохо. По крайней мере, чарующее соседство Атли будет искупать все неудобства. — Безусловно, великолепная! Увидеть, как солнце окрашивает пурпуром бескрайние морские просторы, что может быть лучше? — Валяться с Атли в постели на втором этаже ротонды, вот что может быть лучше, но только если я скажу такое — котенок на моих руках тут же превратится в тигрицу.
Светлая, наивная улыбка озарила ее лицо.
— Вот и славно, — заключила она.
У входа в коридор, соединявший ротонду и дворец, я все же опустил Атли на пол. Гвардейцы отсалютовали мне алебардами и распахнули обе створки дверей.
Блоджетт восседал за своей потертой конторкой, похожий на ожившую мумию, а на скамьях расселись восемь-девять высокооплачиваемых придворных функционеров. Видимо, те, что не успели вчера донести мне свое почтение, выраженное в звонкой монете. Я выгнал их, применив непарламентские формулировки. Надо будет сообразить табличку с часами приема и повесить на дверях коридора. И вообще нужно составить расписание приема с часами работы, иначе будет бардак и хаос.
— Ваше сиятельство, почта!
— Почта? — Я второй день на посту, и уже почта…
Блоджетт поднес на серебряном подносе два письма.
Первое — исполненное на розовой тонкой бумаге, снабженное толстой печатью синего сургуча, свернутое в трубку. Оно гласило:
«Приветствия Арану Торнхеллу, архканцлеру империи Санкструм! Баккарал Бай, дюк дюков, стремится к встрече с вами завтра, в своем рабочем доме на улице генерала Фроула. Так же будет присутствовать Анира Най из Гильдии. Желательно прийти в десять утра».
Желательно, надо же! Нахален, хогг… Нахален, ибо знает свою силу. А сила его — в долгах, которыми он, банкир, в числе прочих, опутал Санкструм. Что ж, подчинимся силе. В любом случае, я собирался завтра в Норатор, поэтому — запихнем архканцлерскую гордость поглубже и нанесем визит дюку дюков. Сердце подсказывает — он будет что-то требовать. Интересно, за какую из фракций он играет?