В боевом расписании японской армии на 20 февраля 1939 года разведка определяла общую численность сухопутных войск империи в 1753 тысячи человек. Это в полтора раза превышало цифры демобилизационного бюро. Конечно, японские чиновники могли и занизить цифры, которые от них требовал Трибунал, и численность японской армии, показанная в разведсводке, может быть более предпочтительной. В Китае, по данным разведки, находилось 752 тысячи человек, в Маньчжурии — 359 и в Корее — 60 тысяч. Орудий соответственно — 1975, 1052 и 264; танков 1295, 585 и 34; самолетов — 1360, 355 и 90. В Китае было сосредоточено почти вдвое больше сил и средств подавления, чем в Маньчжурии и Корее, вместе взятых. В Китае были сосредоточены 24 дивизии из 35 имевшихся в японской армии, почти все танковые части, железнодорожные полки и полки связи. По сравнению с оккупационной армией в Китае части Квантунской и Корейской армий выглядели очень бледно. Основное внимание японский генштаб уделял в начале 1939-го Китаю и именно туда отправлял почти все вновь сформированные технические части японской армии.
Рихард Зорге, очень хорошо знавший обстановку в Токио, тоже считал, что китайский фронт в 1939 году — главный фронт для Японии. И невозможна никакая агрессия на Север до тех пор, пока в Китае идут боевые действия. После конфликта у Хасана Квантунская армия готовилась к новым боям. Но это была обычная боевая подготовка, которой занималась любая армия в мирное время. Зорге получил информацию от майора Шолля, помощника германского военного атташе в Токио, об активизации военных приготовлений Квантунской армии. И 23 января 1939 года он в очередной радиограмме сообщал об этом в Москву. Но в этой же радиограмме он высказал и свое мнение о возможных событиях: «Но я и другие, — писал Зорге в этой радиограмме, — думаем, что это не означает подготовку войны с СССР, т. к. японцы не в состоянии затеять войну сейчас, когда они с трудом удерживаются в Китае». В июне 1939-го Зорге подтвердил оценку событий, данную в январской радиограмме. В аналитическом письме руководству Разведупра он также отмечал невозможность для Японии вести две войны одновременно: «Война против Китая, стремление остаться и закрепиться в нем порождают чрезвычайную напряженность в Японии. Поэтому без поддержки Германии перед Японией не стоит вопрос одновременного ведения войны и с СССР. Чтобы ставить перед собой подобную цель, Япония должна прежде всего осуществить коренную реорганизацию своих армии, флота и авиации. По собственным японским прикидкам, на это уйдет по меньшей мере 2 — 3 года. Думается, что на этот срок Япония должна гарантировать себе передышку. Но это не значит, однако, что на указаний период следует исключать возможность крупных столкновений на границах с Монголией и Сибирью». Иными словами — на крупные провокации японское командование может решиться, а на войну с северным соседом японское правительство и военное руководство империи не пойдет.
По данным боевого расписания на 15 сентября 1939 года, положение на континенте и соотношение японских войск между Маньчжурией и Китаем несколько изменилось. Конфликт на Халхин-Голе потребовал от японского генштаба более пристального внимания к маньчжурскому плацдарму. Количество пехотных дивизий не увеличилось, но общая численность войск возросла до 411 тысяч человек. Почти вдвое увеличилось число орудий и почти в три раза увеличилось количество боевых самолетов. Но за эти же месяцы численность японской армии в Китае увеличилась на 300 тысяч и впервые перевалила за миллионную отметку, а количество орудий увеличилось в полтора раза. К осени 1939-го, несмотря на затишье на китайском фронте, Япония держала в Китае миллионную группировку. И даже необъявленная война на монгольской границе не способствовала крупным переброскам японских войск к советским границам. Перебрасывались отдельные наиболее боеспособные авиационные подразделения, но они предназначались для завоевания господства в монгольском небе, а не для общего усиления военно-воздушных сил в предвидении будущей войны с Советским Союзом. Главный фронт на азиатском материке был в Китае, а не в Маньчжурии, и численность японских войск в Китае лишний раз подтверждает эту истину. Такова была цена «китайской карты» осенью 1939-го.
К июню 1940-го общая численность японской армии, по данным разведывательной сводки № 7 по Востоку, увеличилась на 230 тысяч и впервые в мирное время перевалила за два миллиона человек. Характерно, что за эти девять месяцев численность Квантунской и Корейской армий практически не менялась. После Халхин-Гола армия зализывала раны и не думала о новых боевых действиях на советской границе. И в генштабе, и в военном министерстве маньчжурский театр считали второстепенным, и серьезных увеличений сухопутной группировки здесь не было. А вот в Китае численность японских войск за этот период увеличилась на 150 тысяч человек. Как и в предыдущие годы, китайский фронт «съедал» львиную долю общего увеличения японской армии. По данным военной разведки на 1 июня 1940 года, на различных фронтах в Китае было в три раза больше японских войск, чем в Квантунской армии, и в два раза больше орудий и танков. То количество боевой техники, которое выпускали японские заводы, переправлялось в Китай, а не в Маньчжурию. Китайский фронт как губка всасывал людские и материальные ресурсы империи. А восполнять боевые потери японской армии в Китае и одновременно резко усиливать Квантунскую и Корейскую армии для будущей большой войны против Советского Союза Япония была не в состоянии. Нужно было выбирать что-то одно — Китай или СССР. И в Токио выбрали Китай и увязли в этой стране до 15 августа 1945 года — даты подписания командованием японской армии в Китае акта о капитуляции. Летом 1940-го Китай продолжал удерживать огромную японскую армию, не давая возможности японскому командованию перебросить ее к советским дальневосточным границам и начать серьезную войну против СССР.