— Обсуждали обстановку в городе и окрест него. Призывали активнее распространять сводки Совинформбюро о положении на фронте. Усилить работу среди населения по организации сопротивления захватчикам. А так, чтобы конкретно, — убить, взорвать, поджечь, этого не было и в помине.
— А поезда, тем временем, пускаются под откос, взрываются мосты, бензохранилища, — произнес Хейфиц, усомнившись в том, о чем докладывает агент.
— Вероятно, о своих «мокрых делах» они говорят в более узком кругу единомышленников и соучастников. Безопаснее. Да и я — новичок среди них. К тому же примазавшийся.
— Н-не густо, — покачал головой Хейфиц.
— Пока только в доверие вхожу. Они там — не дураки сошлись. Ребята мозговитые, смелые, но и осторожные тоже.
— А кто из них причастен к взрыву водокачки? Это же — вчерашний день. Могли и проговориться.
Агент пожал плечами.
— И об этом не удалось узнать? — укоризненно, возможно, недоверчиво взглянул на него шеф Службы безопасности.
— Быть может, еще удастся, начальник, — почувствовал себя виноватым Игорь.
— Откуда у них взрывчатка? — вдруг спросил Хейфиц.
— Ха! Откуда? Ваша армия снабжает ею.
— Не пори ерунду! — взорвался Хейфиц.
— Так получается, начальник! Подпольщики извлекают из земли мины, установленные охранными отрядами на подступах к железнодорожным путям и станциям, чтобы партизаны не могли пускать под откос воинские поезда. Разыскивают заброшенные артиллерийские склады и фронтовые аэродромы. Из найденных там снарядов и авиабомб выплавляют тол. Говорят, что у них его несметное количество.
— Но можно же подорваться.
— Как сказал мне один из их братвы, они знакомы с пиротехникой и саперным делом. И для них нет ничего опаснее оккупантов.
— Ты тоже так считаешь?
— Побойтесь Бога, гражданин начальник! Советская власть меня заточила в тюрягу за какую-то девку, с которой я переспал, а немцы освободили. Я молюсь на вас!
— Где они берут сводки Совинформбюро?
— Предполагаю, что их снабжают ими партизаны. Но может быть, имеют и свой радиоприемник. Об этом я обязательно дознаюсь.
— А тот парень, что привел тебя на сборище. Его хоть знаешь?
— Ну как же не знать! Его прозвище — Грач. А там кто-то, видно, позабыл о конспирации и назвал его по имени Фадей. Такой осторожный. Дом свой не показывает. Встречаемся на базаре. Два-три слова, и он сматывается, затерявшись в толпе.
— Следовательно, Грач, — он же Фадей?
— Выходит, так.
— На базаре, говоришь, бывает. Какой он из себя?
— Это пожалуйста. На вид лет восемнадцать. Рост — чуть ниже моего. Волосы блондинистые. Глаза что вишни, какие-то масляные. Ну что еще там… Да, слегка картавит.
— Ты же контактный человек, Игорь… Послушай, а может быть, ты на подпольщиков работаешь? — неожиданно в лоб спросил гестаповец. — Соотечественники. А своя рубашка всегда ближе к телу. Признайся. Ну! Посмотри мне в глаза и будь правдив, как с отцом родным.
— Не верите, начальник. Тогда нам не о чем говорить! — вспылил Кривоносый. — А они, между прочим, дали мне ответственное задание — поручили расклеить листовки по городу! Вот они, голубочки! — он выложил листовки из-за пазухи на стол. — За каждым подпольщиком закрепили район. На мою долю выпал административный центр. Самое ответственное и рискованное задание! Боевое задание! Так и сказали мне Фадей и его друзья. Их я должен расклеивать на стенах служебных зданий. И даже на входной двери Службы безопасности и СД.
— Задание на проверку преданности! — сформулировал замысел подпольщиков Хейфиц. — Хитрованцы они там, смотрю. — Нацепил на нос пенсне и взял в руки листовку. — Майн гот! Это же — карикатура на меня! Чертовски талантливо исполнено! Только вот лысина не слишком ли разлилась? — Передал листовку переводчице. — О чем здесь говорится? Меня что, хотят убить? Назначили вознаграждение за мою голову?
— Позвольте, я зачитаю?
— Да, пожалуйста, фрейлейн.
— «Товарищи и сограждане! — начала Баронесса. — Оккупанты намерены вывезти в фашистскую Германию наших девчат и ребят, чтобы превратить их в рабов своих. Не допустим этого преступления! Делайте все, чтобы земля горела под ногами врагов! Всмотритесь в этот портрет. Это — начальник Службы безопасности и СД Стефан Хейфиц, нацист и убийца. Это ему горожане обязаны тем, что средь бела дня исчезают наши люди, что происходят кровавые расправы над народными мстителями и их семьями. Запомните этого зверя в лицо. Придет время, он за все ответит! Подпольный райком комсомола».
Прочитав, Баронесса сказала не то с восхищением, не то с осуждением:
— Ну и люди, эти молодые большевики!
— Талантливо! — повторил Хейфиц, всматриваясь в рисунок. И разъярился: — Какая сволочь писала? — Брезгливо вытер руки носовым платком и бросил листок в корзину с мусором.
— Слыхал, будто Орлик писал вас. Под копирку. На других листовках роттенфюрер СС Краковский изображен, — уточнил Игорь. — А зовут этого мазилу Сергей, не то Сергун.
— Почему Орлик, а не Воробей, Сорока?
— На орла смахивает. Птичья морда и руки, будто крылья. Так и машет ими, когда идет по городу.
Что-то промычав себе под нос, Хейфиц взглянул на часы.
— Задание остается прежним, — сказал он. — Выявлять намерения этих бунтарей. Их преступные связи. Очень важно также выявить тех, кто причастен к взрыву водокачки. Надо же, все важнейшие службы города остались без воды и света! Да, вот еще что: прощупай, нет ли у них рации.
— Полагаете, она у них имеется?
— Кто-то балуется эфиром. Его необходимо во что бы то ни стало найти и обезвредить! Найдешь, большие деньги получишь. Пятьдесят тысяч рейхсмарок! Устрою тебе экскурсионную поездку в Германию.
— Понятно, — принял задание к исполнению Игорь.
Баронесса уронила носовой платок, нагнулась и подняла его.
— Вам дурно? — заметил ее рассеянность шеф.
— Сказывается переутомление, — как могла улыбнулась Альбина.
— Выпейте валерьянки. Война кончится, отдохнем.
— Да, разумеется.
— А Орликом займусь лично, — снова обратился Хейфиц к агенту. — Чтобы не пало на тебя подозрение, расклей листовки, как тебе поручено. И не в открытую, а с соблюдением предосторожностей, как это делают эти новоявленные революционеры.
— И на дверях Службы безопасности и СД наклеить?
— Разумеется. Всюду! Они будут проверять тебя в деле.
— А вы меня за это — цап-царап, хапензи и вздернете?
— Прикажу не трогать. Важно, чтобы подпольщики в тебя поверили. Выявим зачинщиков и исполнителей, станем спокойно спать.
Что испытывала Альбина, участвуя в этой тайной встрече? Мерзко было у нее на душе. С одной стороны, радовалась. Но чему? С другой — одолевало бессилие. В Берлине имела дело больше с бумагами. Здесь же являлась невольной свидетельницей того, как охотятся на людей. И она — соучастница этого.
На одной из последующих явок Игорь доносил Хейфицу, что эти мальчишки продолжают держать его на расстоянии. Докладывал, что заметил за собой слежку, полагает, что ведут ее подпольщики. Она и в самом деле велась, но только Службой безопасности и СД, поскольку шеф подозревал своего агента в неискренности и даже в двурушничестве, в работе одновременно на Службу безопасности и на подполье. Наряду с этим Хейфиц решил приобрести агента-внутренника из числа самих подпольщиков.
Когда Игорь ушел, Хейфиц подошел к окну, слегка раздвинул занавески, наблюдая, как тот переходит дорогу, сказал:
— Сколько ни бьюсь, все без толку… Вы не находите, фрейлейн, что в каждом русском сидит большевик?
— Но может быть, это инстинкт самосохранения толкает их на яростное сопротивление нам? — ответила Баронесса.
— Инстинкт слеп! — резко произнес Хейфиц. — Они же сознательно создают невыносимые условия для нашего пребывания на завоеванной нами земле. Соз-на-тель-но!
Он достал из шкафа бутылку рома.
— Вам нельзя нервничать, — пересев со стула на кушетку, — сказала Альбина.