— Но вы… Нет!
— Не терзайте себя, дружище. Пружина не настолько сильная, чтобы я не смог удержать ее в течение часа. Я не хочу быть взорванным, но еще меньше я хочу быть взятым в плен или застреленным, или быть подвергнутым еще чему-нибудь вроде этого. Советую вам придерживаться дипломатической вежливости, и у нас не будет никаких проблем.
— Я должен доложить, — хрипло сказал Латимер.
Он поднес ко рту нечто, что было, вероятно, интеркомом. Робот равнодушно проверил сани и ждал.
Латимер сказал:
— Гахуд встретится с вами. Идемте.
Он пошел вперед. Его движения были порывистыми от гнева. Робот шел позади всех. Фолкэйн чувствовал себя зажатым с обеих сторон. Его граната была защитой только против пленения. Если захотят, враги могут заставить его уничтожить себя без особого ущерба. Их корабль вообще может оказаться неповрежденным, если они нападут на него на обратном пути, когда он будет вне корабля.
«Забудь об этом. Ты пришел сюда выведать все, что сможешь. Ты не герой. Ты, конечно, был бы рад оказаться как можно дальше отсюда с выпивкой в руке и с женщиной на коленях и приврать насчет своих подвигов. Но тут, возможно, назревает война, могут быть атакованы целые планеты. Маленькая девочка, которая могла бы быть твоей собственной племянницей, будет лежать в разрушенном атомным взрывом доме с сожженным лицом и лопнувшими глазными яблоками, зовя своего убитого в космическом корабле отца и свою раздавленную обломками мать. Скорее всего, реально дела не так уж и плохи, но могут оказаться гораздо хуже. Нельзя упустить шанс хоть что-нибудь предпринять!»
Шлюзовая камера автоматически закрылась, давление воздуха восстановилось довольно быстро. Через внутренний люк они прошли в длинный коридор.
Смотреть здесь было особенно нечего: стены, пол и потолок из однородного металла, ослепляющий свет, ни одной двери, только вентиляционные решетки, выходные отверстия, загадочные щиты с приборами, ручками управления. Еще один робот прошел прямо перед ними через поперечный коридор — другая модель, похожая на диск с щупальцами и усиками. Несомненно, он был предназначен для какого-то особого рода обслуживающих работ.
Несмотря на пустынность, у Фолкэйна появилось ощущение присутствия грубой, всеподавляющей жизненной силы. Возможно, оно рождалось от гигантских масштабов всего окружающего или от непрекрашающегося гула, или, того хуже, от затаившихся огромных и тяжелых масс, готовых в любую минуту напасть на него со спины.
— Здесь можно дышать, — сказал по радио голос Латимера. — Плотность воздуха немного больше, чем над уровнем моря на Земле.
Фолкэйн открыл выпускной клапан, чтобы сравнять давление, потом откинул назад лицевое стекло и глубоко вдохнул.
Если не считать дополнительной информации, он пожалел, что сделал это. Воздух был по-пустынному горячий и сухой, с обилием пахнущего грозой озона. Были и другие запахи, едкие, словно от пряностей или кожи, или крови, усиливающиеся по мере того, как враги приближались к тому, что предположительно могло быть жилым помещением.
Латимер, казалось, не замечал ни климата, ни яркого света, но он, вероятно, привык к ним.
— Большой у вас экипаж? — спросил Фолкэйн.
— Гахуд будет задавать вопросы.
Латимер смотрел прямо перед собой. На его щеке дергался мускул.
— Я настоятельно советую вам давать ему полные и вежливые ответы. То, что вы держите в руке гранату, уже скверно. Вам повезло, что его желание видеть вас очень велико, а раздражение по поводу вашей дерзости незначительно. Будьте очень осторожны, или его наказание настигнет вас даже после вашей смерти.
— Что за веселый босс у вас. — Фолкэйн подвинулся ближе, чтобы наблюдать за выражением лица своего проводника. — Если бы я был на вашем месте, я бы давным-давно бросил его.
— Вы бросите свой мир, свою расу и все, что это означает, — только потому, что служба ей стала немного трудней? — насмешливо возразил Латимер.
Его взгляд изменился, голос упал.
— Тише! Мы подходим.
Обстановка была не настолько странной для Фолкэйна, чтобы он не узнал вертикально поднимавшуюся гравитационную шахту.
Люди и робот поднялись вверх метров на пятнадцать и оказались на следующей палубе.
Сад? Оранжерея? Фолкэйн огляделся в замешательстве. Все огромное помещение было заполнено растениями, от крошечного, сладко пахнущего квазицветка до высоких деревьев с просторными кронами. Преобладающий цвет был коричневато-золотистым. В центре шумел фонтан, его каменный бассейн, должно быть, был взят из древнего особняка, настолько отполировали камень песок и ветер. Несмотря на совершенно непривычные художественные концепции, Фолкэйн видел, что формы и то, что осталось от резьбы, были великолепны. С фонтаном резко контрастировали стены. Их украшали бесформенные пятна красок, резких и безвкусных по любым стандартам.
Латимер привел Фолкэйна к сводчатой двери в конце сада. За ней был по-варварски пышно обставленный кабинет. На полу лежали шкуры, чем-то напоминающие шкуры ангорских тигров.
Одна стена кабинета была покрыта грубо выкованной золотой пластиной, другая была раскрашена, как стены сада, еще одна, оказалось, была задрапирована в чешуйчатую кожу, на последней был экран, по которому под грохот барабана и завывание труб мелькали в быстром танце абстрактные формы. Над входом висел череп животного размеров динозавра. С нескольких четырехногих подставок курился горьковатый дым, два кадила были очень старинные, изящные, прекрасные, как фонтан, остальные — не более чем грубое железо. Пара возвышений, на каждом из которых могли лечь человека три. Несколько кушеток, расставленных по всему кабинету. Множество других вещей и предметов было небрежно свалено в самых неподходящих местах прямо на полу или на полках. Фолкэйн не пытался разобраться в них. Он полагал, что это могут быть футляры, музыкальные инструменты или игрушки. Ему прежде всего нужен был их владелец. Пока же он не мог извлечь из них ничего, кроме догадок.
Толстый щит прозрачного материала закрывал внутренний дверной проход. Он должен был прикрыть того, кто спрятался бы за ним в случае взрыва гранаты. Этот кто-то был бы в еще большей безопасности, если бы поговорил с Фолкэйном по коммуникатору. Но нет, Гахуд мыслил по-другому.
Вот он показался за щитом. Фолкэйн, который видел много негуманоидов, с трудом подавил возглас изумления. Перед ним стоял Минотавр.
Глава 16
Нет, не совсем точно, он походил на Минотавра не больше, чем Адзель на дракона. Впечатление было скорее поверхностным, чем буквальным, но и оно действовало подавляюще.
Существо было двуногим и напоминало человека. Конечно, любая пропорция была искажена или незначительно, как в сравнительной длине ног, или гротескно, как в отвратительной длине рук. Немногие люди имели такое солидное, прочное тело, хотя мускулы на нем выступали по-иному. На ногах было три пальца, на руках — четыре, они были толстыми, короткими, с зелеными когтями. Тот же оттенок имела кожа, которую покрывала бронзовая шерсть, она была густой, но не настолько, чтобы назвать тело лохматым. Хотя рот, полный плоских желтых зубов, был гибким и приспособленным для сосания, но грудные соски отсутствовали, и поэтому нельзя было сразу сказать, является ли этот вид млекопитающим. Тем не менее существо явно было мужского рода, и наверняка теплокровным.
Голова… Сравнения между видами с разных планет почти всегда неудачны, но эта массивная голова с плоской широкой мордой, с черными, широко расставленными под тяжелыми дугами бровей глазами, почти без лба, с длинными подвижными ушами была скорее быкоподобной, чем антропоидной. Естественно, различия превышали подобие.
На голове не было рогов. Роскошная грива окружала лицо и ниспадала через плечи почти до бедер. Волосы были белыми и, видимо, имели микроволнистую структуру, поскольку на их изгибах играли все цвета радуги. Фолкэйн и Латимер были высокими людьми, но Гахуд возвышался над ними, рост у него был примерно два метра тридцать сантиметров. Такая высота вместе с непомерной шириной тела и крепкой мускулатурой предполагала массу тела килограммов под двести.