— Витька, давай в воду!.. — зовет его Алешка.
— Да он боится!.. — подзадоривает Венька, командирский дружок, похлопывая себя по мокрым плечам.
Еще не хватало, чтобы его, Звонарева, сочли трусом. Он лениво поднимается и шагает к реке. Алешка покачивается на волнах от катера метрах в пятидесяти от берега и кричит:
— Давай сюда!..
— А ну, покажи класс!.. — подстегивает Венька, который стоит возле.
Плавать Отпетый не умеет. Не бултыхаться же ему на глазах этих маменькиных сынков по колено в воде, как это делает его брат Степка. Он уже собирается пренебрежительно отмахнуться и удалиться прочь, но вдруг замечает совсем недалеко от себя гонимое течением бревно. Витька, обдавая сухое тело прохладными брызгами, бежит ему наперерез. Хватается руками за один конец и, отмерив приблизительно предел дальности — то место, где глубина будет ему «по шейку», — начинает усердно двигать ногами. Он видел: так тренируются настоящие пловцы, когда отрабатывают стиль.
Расчет был неверным. Витька пробует коснуться дна и не может. Холодная, недобрая глубина заманила его, теперь затягивает вниз. Отпетый судорожно опирается локтями о скользкое, намокшее бревно, хочет вскарабкаться выше. А оно, до этого спокойное, теперь вертится, норовит вырваться из его рук, уходит под воду. И уплывает от берега все дальше и дальше.
Витьке становится страшно. Он захлебывается, дышит прерывисто. И до ясности понимает, что одному ему не выбраться. Но какая-то упрямая и глупая сила запрещает кричать о помощи. Отпетый стискивает побелевшие скулы — все, хана!
У другого конца бревна вдруг показывается голова Алешки:
— Ну, поплаваем на полешке? Обхватывай его, Витька… Вот так… Полный вперед!..
Бревно почему-то успокаивается, перестает прыгать. Алешка толкает его к берегу, а Витька, обняв скользкое дерево одной рукой, другой даже слегка подгребает.
Когда Отпетый встал на твердый песок, ноги его дрожали и все вокруг покачнулось. Мальчишки смотрели на Витьку с удивлением, а Венька усмехнулся и уже открыл рот, желая что-то сказать. И тогда Алешка, как ни в чем не бывало, подкинул мяч, отбежал в сторону и крикнул:
— В волейбольчик, ребята, давай! Венька, лови!
Минут через пять Витька, забыв о случившемся, играл вместе со всеми…
Как-то в июле Нина Константиновна попросила Витьку помочь ей подклеить обтрепавшиеся книги. Вдвоем с этим делом справились они довольно быстро. Отпетый хотел уже попрощаться и убежать, но милиционерша усадила его на диван и сказала:
— Давай-ка мы с тобой потолкуем наконец серьезно. Теперь у нас это должно получиться.
Витька не чувствовал за собой особой вины, но все же смутился:
— О чем?
— О тебе. Послушай меня внимательно, Витя… — Голос Нины Константиновны был нестрогим, тихим и внятным. — Вот здесь, у этого шкафа, мы с тобой познакомились. Зимой. Ты сам пришел, помнишь?
— Ага…
— Так вот, сознаюсь. Когда я принимала дела и еще не видела тебя, мне сказали… ну, в общем, что ты, действительно, отпетый и тебя нужно отправить в колонию. Слышишь?
— Ага…
— А когда мы познакомились, то я подумала почему-то, что ты не такой. Ну, ладно, незачем нам копаться в прошлом. Я не об этом, Витя, я о будущем. В седьмой класс ты переполз. А дальше?
— Что дальше? — не понял Витька.
— Кем ты стать хочешь? Ну, токарем или, может, шофером, матросом, кем?
Отпетый еще ни разу не задавал себе такой вопрос.
— Не знаю… — пробурчал он.
— Ладно, решить это время у тебя есть. Ну, а с кем ты по-настоящему дружишь?
Витька смолчал — не говорить же про Дрозда. Нина Константиновна поглядела на него долго, пристально.
— Я кое-что знаю, Витя. Поверь мне — не друг он тебе, нет. Ну, хотя бы потому, что воровать тебя подталкивает, а сам не идет, боится. Так ведь?
— Я теперь не ворую… — нахмурился Витька и покраснел.
— А курить тоже бросил?
— Нет еще…
Нина Константиновна, улыбнувшись, встает:
— Вижу. Вон пачка из кармана торчит. Давай-ка, кстати, ее сюда, вот так… — Она достала из сумочки часики, потом положила их обратно. — Чуть-чуть не опоздала с тобой. Ладно, разговор наш мы как-нибудь в другой раз продолжим. А насчет дружка своего одно запомни — подлые люди, они всегда плохо кончают. Хочешь верь, хочешь нет. Ну, отправляйся гулять…