Положение безвыходное: или надо отдаться в руки врага или быть потопленными.
«Сначала у меня мелькнула мысль: не сдаваться, пусть топят,—писал позже в своих воспоминаниях Саджая.—У нас было оружие и живыми мы бы не сдались. Но прежде, чем пойдем мы на морское дно, мы отправим туда несколько беляков. Пока я так думал, от миноносца отошла к нам шлюпка с белогвардейскими матросами. С французского крейсера нам сигналили, к нему было намного ближе, чем к миноносцу. В голове как наяву возник образ: красные флаги полыхают на мачтах кораблей французской эскадры. Вспомнил, как в апреле у берегов Одессы восстала Черноморская эскадра Франции... Из всех сил стали грести к крейсеру. Шлюпка с белыми повернула назад. Через несколько дней французский корабль ушел к Кавказскому побережью. Это был мой второй побег от деникинцев».
Массовые аресты, проведенные белогвардейцами, затронули и коммунистическое подполье. Было арестовано несколько членов районных комитетов, а также ряд коммунистов заводских партийных организаций. Но основные силы подпольщиков сохранились.
Прошла неделя после захвата деникинцами Одессы. 30 августа в доме № 2 по Стурдзовскому переулку (над обрывом у самого моря) собралась небольшая компания молодых людей. Соседи по дому знали, что отмечался день рождения очаровательной барышни Лизы Веселиной, прибывшей из Екатеринодара к своей дальней родственнице. В вечеринке участвовали юрист Павел Миславский, журналист Леонид Тарский, сотрудница одной общественной культурно-просветительной организации Нюра Палич и еще два-три человека. На празднично убранном столе стоял большой букет полевых цветов, бокалы с вином, ваза с фруктами.
Если бы в комнату вошел посторонний, он удивился бы необычной обстановке: нетронутые бокалы, серьезные лица и деловой тон беседы ничем не напоминали веселую встречу друзей. Но посторонних тут не могло быть. Здесь собрались коммунисты-подпольщики, а вечеринка — это для конспирации.
— Пора нам приступить к работе,— говорит Елена Соколовская (теперь по паспорту она — Лиза Веселина),— а то, неровен час, наши люди в самом деле поверят, что белые всех большевиков уничтожили.
Соколовская имеет в виду сообщения одесских газет последних дней. В экстренном выпуске «Одесского листка», посвященном пребыванию в Одессе генерала Деникина, крупным шрифтом было напечатано:
«Наконец-то наш город очистился от большевистской эпидемии. В Одессе с большевиками все покончено. При столь энергично и быстро проведенных арестах не могли уцелеть даже такие видные и опытные вожди местного большевизма, как знаменитая комиссарша Елена Соколовская, Калениченко, Котовский. Выемка и ликвидация второстепенных подпольщиков завершается».
А потом на голову обывателя как из рога изобилия посыпались сообщения из «достоверных» и особо «доверительных» источников. Одна газета перед другой старались уверить своих читателей, что большевизм, если не уничтожен полностью, то в ближайшие дни от него не останется и следа. В утренних и вечерних изданиях газеты утверждали: «Местный большевизм уже не способен на активные выступления», «Большевики если и остались, то в катакомбах, но никакой опасности уже не представляют», «Большевистская агитация нам уже не страшна», «В окрестностях Одессы большевизм исчез», «Катакомбы очищены от коммунистов».
— Самое лучшее средство доказать массам, что коммунисты не сдались и ведут борьбу — издание своей подпольной газеты,— продолжала Соколовская.— Из нашей газеты рабочие будут узнавать правду, она станет ярким маяком во мраке, деникинской ночи.
Не спеша, по деловому рассматривают руководители коммунистического подполья все организационные и технические вопросы, вырабатывают план работы на ближайшее время, намечают темы для первого номера газеты. Решено сохранить то же название, которое имела газета и в легальное время,— «Одесский коммунист».
— Нам не удалось собрать всех членов подпольного комитета,— заканчивала свое выступление Соколовская.— Это вы сделаете, Павел, сами. На этой квартире мы больше собираться не будем, здесь я буду постоянно находиться. Проверьте все явки, свяжитесь со всеми районными тройками, а главное — с заводскими комячейками. Действуйте самостоятельно, со мной на первое время никакой связи комитет не должен иметь, я сама буду связываться с отдельными работниками.