И в эти дни белогвардейские, либеральные и соглашательские газеты (а в Одессе их выходило свыше двух десятков) меняют тон своих сообщений о большевиках. Оказывается «арестована не Елена Соколовская, а ее родная сестра» (хотя таковой у Соколовской не было), «Котовский арестован — только не Григорий, а какой-то Павел». Что же касается Калистрата Саджая, то он «был арестован, но куда-то исчез». Такие и подобные им сообщения печати тревожили владельцев движимой и недвижимой собственности и великосветскую знать.
Оскаленная пасть зверя
Не много в нашей стране найдется городов, которые испытали на себе господство такого обилия различных буржуазно - националистических и иностранных «властей», как Одесса. Кого только не было в южном городе на берегу Черного моря! На смену власти Временного правительства пришли австро-германские империалисты, гетманщина, петлюровцы, англо-французские интервенты. Все они оставляли на живом теле города кровавые раны. Но такой тирании, как деникинская, Одесса еще не знала. Это было самое кровавое господство белогвардейской буржуазии.
В дни «правления» Деникина белогвардейскую власть в Одессе возглавляли генерал-лейтенант Шиллинг, генерал-майор барон Штемпель, действительный статский советник Кирпичников и другие генералы, бывшие царские губернаторы и градоначальники, предводители дворянства, высшие чины жандармского корпуса. Они были представителями «Добровольческой» армии, ядро которой составляли кадровые офицерские и казачьи полки, вышколенные еще царем Николаем II для борьбы с революционным движением.
Полный разгул и разнузданный произвол власти, зверства и надругательства над населением, взяточничество, пьянство, растление — вот наиболее характерные черты аппарата белой власти.
Первый приказ, изданный белогвардейцами после занятия Одессы, гласил: «Домовые комиссары обязаны выдать немедленно всех коммунистов под страхом расстрела».
Затем приказы следовали один за другим:
«Все работавшие при советской власти и на ее службе должны явиться на регистрацию. О каждом будет произведено расследование».
«Всякие собрания безусловно запрещаются».
«Оружие сдать в управление коменданта города, за невыполнение — расстрел на месте без суда».
«Всякие попытки враждебной агитации и волнений будут подавлены беспощадно и все виновные в них понесут суровые наказания как враги родины».
В первые дни господства деникинцев в Одессе было расстреляно три тысячи человек. Свыше полутора тысяч находилось в тюрьмах. Сотни арестованных оставались в помещениях контрразведок и государственной стражи. Но полковник Туган Барановский, выполнявший тогда обязанности начальника гарнизона, считал, что борьба с большевизмом в Одессе идет еще слабо. 30 августа он заявил для печати:
«Чистка Одессы еще не началась. Мы только приступаем к ней. И ликвидация недавнего прошлого еще потребует у местного командования много времени и энергии».
Это заявление вызвало сильное волнение среди населения города. Весь город знал об аресте многих лиц, не причастных к революционному движению, и никогда не служивших в советских организациях. Подверглось аресту много членов профессиональных союзов, поддерживавших не большевиков, а меньшевиков. Бюро Временного Совета профсоюзов, у руководства которым находились меньшевики, направило к Туган Барановскому делегацию. Последняя убеждала начальника гарнизона сделать новое «успокоительное» заявление в печати, иначе в городе может стихийно вспыхнуть забастовка. Делегация упрашивала Туган Барановского внимательно относиться к арестам, имея в виду, что часто арестовываются лица «не большевистского толка». На просьбы делегатов-меньшевиков начальник гарнизона ответил:
— В Одессе остались все видные агенты Советской власти. В подполье ушли все идейные руководители и главари. При этих условиях о сокращении арестов говорить еще преждевременно. Чистка Одессы будет доведена до конца.
Туган Барановскому было разъяснено, что своим «чрезмерным усердием» он вызывает возмущение обывателя. Он получил директиву: «Ни в коем случае ненужными арестами не пугать популярных и деятельных работников-меньшевиков, так как их деятельность вносит значительное успокоение в массы» {30}.