Немитц ехал с докладом о состоянии обороны Черноморского побережья. Ему поручалось добиться утверждения одобренного губкомом партии плана обороны одесского побережья и доложить в Москве, что Морское управление Народного комиссариата по военным делам УССР по непонятным причинам чинит препятствия, не помогает провести укрепление обороны побережья Черного моря. Как то его встретят в Москве, как отнесутся к жалобам бывшего царского адмирала на такой авторитетный советский орган как Морское управление Народного комиссариата по военным делам республики? Поверят ли в искренность его стремлений сделать как можно больше, чтобы обезопасить морские границы Украины? «Капитан I ранга Александр Иванович Шейковский хороший знаток военно-морского дела. Чем же он руководствуется, отвергая все наши предложения?»— недоумевал Немитц.
Эти мысли не покидали его всю дорогу, а длилась она целую неделю. Немитц вез с собой письмо главнокомандующему вооруженными силами РСФСР И. И. Вацетису от члена Реввоенсовета XII армии С. И. Аралова.
В письме Аралов просил главкома принять для доклада военного руководителя Морской обороны Черноморского побережья Немитца. «Немитц, — писал Аралов,— прекрасно работает, очень энергичный, знающий человек. С гетмано-петлюровщиной не работал, голодал. С переходом власти к нам сразу же начал работать, проявил максимум энергии и наладил дело обороны Одесского округа» {9}.
В Москве Немитцу стало ясно, почему все решения Одесского губкома партии, губревкома об усилении морской обороны побережья не встречали поддержки в Морском управлении штаба Народного комиссариата по военным делам Украины.
В этом управлении в вопросах обороны побережья стояли на позиции Шейковского. Управление представило в Москву доклад, в котором доказывалось, что Украинская ССР в настоящий момент не имеет сил, которые могли бы воспрепятствовать высадке десанта, если бы Антанта решила в каком-либо пункте ее произвести. Авторы доклада утверждали, что «благодаря огромной дальности и силе своего огня эскадры Антанты могут привести к молчанию любую приморскую крепость на Черном море и отогнать от берега любую военно-сухопутную силу, стянутую к пункту высадки для противодействия таковой» {10}.
Ошибочность и вредность этой, как ее назвал Немитц, «теории безнадежности», была очевидна. Немитц представил командующему морскими силами республики конкретный технически обоснованный план обороны Черноморского побережья, одобренный губкомом партии. Предусматривалась установка минных заграждений и целой сети батарей, обеспечивающих перекрестный обстрел как Одесского залива, так и подступов к Очакову, Николаеву, Херсону.
В начале июля план был рассмотрен и утвержден командующим морскими силами республики Е. А. Беренсом и к 10 июля представлен на утверждение Главнокомандующего всеми вооруженными силами республики.
Обстановка на Украине все больше и больше усложнялась. Деникинские войска захватили Харьков, Екатеринослав, Полтаву и начали продвигаться в направлении к Елисаветграду, Николаеву, Одессе, одновременно наступая на Киев. Нависла прямая угроза полной потери завоеваний Октябрьской революции на всей территории Украины.
Тревожно стало и в районе Одессы. 3-й корпус генерала Шиллинга двигался на Одессу по линии Херсон-Николаев. Другая белогвардейская часть наступала в направлении Вознесенск—Березовка, а с моря угрожали суда Антанты и белогвардейского военного флота. В ночь с 10 на 11 июля официально была возобновлена блокада порта и города Одессы {11}. С этого дня на внешнем одесском рейде стали крейсер и миноносец под английскими флагами, три французских канонерских лодки и греческий транспорт. Ночью суда стояли без огней, к ним подходили небольшие суда, парусники. Заметно оживилось движение неприятеля от Каролино-Бугаза, задерживались рыбачьи лодки.
Военный флот Антанты не случайно подошел к одесским берегам. В июне Деникин получил заверение от Антанты в том, что ему будет оказано всемерное содействие в операциях под Одессой {12}. Установление блокады Одессы являлось началом активных действий союзников на море.