У ваших людей нет необходимой выдержки, нет должной уверенности и спокойствия. Они грызутся и обвиняют друг друга приблизительно в одном и том же. Ваши люди думают не о том, чтобы защищаться и содействовать защите, а о получении заграничных виз. Но кто же будет помогать стране, которая сама себе не помогает, граждане которой, уклоняясь от борьбы с большевиками, бегут за границу?
Длинную и неприятную речь адмирала Шиллинг слушал молча. Он мог только упрекнуть представителей Великобритании, что союзники, обещавшие помогать «Добровольческой» армии, не выполняют своих обязательств.
Де Робек сказал, не давая каких-либо конкретных обещаний:
Наше правительство не пожалело миллионы фунтов стерлингов для оказания помощи вам. Дальше поддерживать войну в России правительство Великобритании не может. Среди наших рабочих нет сторонников войны в России, поэтому солдат мы вам дать не можем.
— Будем откровенны,— продолжал де Робек,— русские рабочие и крестьяне поверили Ленину и они убеждены, что борются за свою власть, за свои фабрики, за свою землю. Правительство же Деникина не нашло такого идеала, за которым пошли бы массы. Конституцию что-ли обнародовали бы, или еще какие-нибудь большие идеи выдвинули. За что же борются ваши солдаты?
И у длинной речи бывает конец. Когда адмирал выложил все, что он думал о войне в России, Шиллинг не стал отвечать, сославшись на то, что вопросы политики он не уполномочен обсуждать. Приступили к выработке мер по превращению одесского плацдарма в укрепленный район. Англичане прежде всего потребовали, чтобы представители одесского населения бросили внутренние споры и раздоры и взялись за оружие. На французов нечего рассчитывать,— заявил де Робек, они после прошлогоднего бегства из Одессы никак не могут прийти в себя. С этим согласился и Шиллинг, напомнив пословицу — пуганая ворона куста боится. Единственной силой, призванной, по словам де Робека, сокрушить советские войска под Одессой, должны стать части армии Шиллинга и мобилизованное население города и его окрестностей. Среди мобилизованных основным ядром будут отряды, созданные немцами-колонистами. В боевых операциях, защищающих Одессу, примут участие и английские офицеры. После изучения положения на фронте они в некоторых местах возьмут руководство обороной в свои руки.
Де Робек согласился высадить в Одессе один десант английской морской пехоты для охраны порта, но при условии, что Одесский порт будет объявлен территорией Великобритании и английское командование будет являться здесь старшим представительством союзников. Если в городе произойдет внутреннее выступление большевиков, то судовая артиллерия британских кораблей откроет огонь и выступление будет энергично подавлено. Английские командующие дали обещание, что все раненые, больные и семьи сражающихся в рядах «Добровольческой» армии будут эвакуированы. В соглашении указывалось, что пассажиры 3-го класса и палубные могут выехать из Одессы только при двух условиях: а) если есть основательные причины для выезда и б) если располагают необходимыми средствами для существования. Мест I и II классов на судах было мизерное количество, поэтому англичане заранее ставили в известность желающих выехать из Одессы, что это почти безнадежное дело.
В конце совещания выступил сэр Джордж Милн.
— Разъясните своему населению,— сказал он,— что союзники окажут вам возможную помощь. Присылка в Одессу дредноутов — это уже вам поддержка.— Сэр Джордж Милн потребовал от властей Одессы усиления репрессий.
После переговоров на «Железном герцоге» было опубликовано краткое сообщение: «На флагманском корабле «Железный герцог» в Одессе находились главнокомандующие Великобритании адмирал де Робек и генерал Джордж Милн. Их посетил генерал Шиллинг. Он сделал обстоятельный доклад о военном положении. В связи с этим совещанием ожидаются важные события и упрочение положения Одессы. {69}
На прощание адмирал де Робек пришел в веселое расположение духа. Обращаясь к Шиллингу, он сказал: «Говорят, что с одесситом без нотариуса и двух свидетелей нельзя разговаривать. А мы с вами, как видите, обо всем договорились». Шиллинг в тон ответил: «А я не одессит!»
На совещании у английских главнокомандующих обсуждался еще один вопрос. О нем мы узнаем из сообщения агента Освага Розовского в ставку Деникина. Он писал: