Хворостин, Рюмин и другие подпольщики шли в логово врага. Не зная страха смерти, они сохраняли титаническую стойкость и непоколебимую бодрость духа. Они верили в будущее, в себя и свои собственные силы, и это делало их неустрашимыми.
В одесском подполье находилась группа интернационалистов. Она проводила агитацию среди солдат и военнопленных своей национальности, выступала против помощи иностранных государств Деникину. Контрразведка арестовала болгарских коммунистов А. Муравьева, М. Попова, Н. Белова, венгерского коммуниста Бернарда Длугачио, руководителя спартаковской группы австрийца Адольфа Готтесмана и некоторых других интернационалистов. Румынский коммунист А. Николау, редактировавший румынскую коммунистическую газету «Борьба», при аресте скрылся. Иностранные подданные тоже подвергались пыткам.
В ответ на чудовищные пытки и истязания политических заключенных, на убийства людей, не принимавших никакого участия в революции, подпольная организация решила объявить красный террор. На объединенном заседании партийных комитетов большевиков и украинских левых эсеров (боротьбистов) было поручено областному военно-революционному штабу опубликовать листовку, в которой объявить о красном терроре против белогвардейских палачей.
Вечером 14 декабря на центральных улицах и в рабочих районах города комсомольцы расклеили листовки. Военно-революционный штаб, сообщая о продолжающихся зверствах белогвардейцев, призывал рабочих встать на защиту представителей рабочего класса, попавших в зверские лапы деникинцев. Листовка заканчивалась словами:
«В то же время Областной военно-революционный штаб объявляет, что имеющиеся в его распоряжении отряды, сформированные уже из передовых революционных рабочих, будут в городах жестоко расправляться со всеми палачами и мучителями арестованных рабочих и со всеми душителями трудового народа. За каждую невинную жертву революционера ответит десяток белогвардейских мерзавцев. Мы знаем, среди теперешних слуг добровольческих властей имеется немало офицеров, насильно привлеченных в ряды врагов трудящихся. Им мы предлагаем почетное благородное дезертирство, которое более честно, нежели содействие административным садистам, хулиганам и убийцам.
Кровь невинно расстрелянных рабочих будет отомщена!» {75}
Через три дня после распространения листовок с предупреждением деникинским палачам, 17 декабря, на углу Успенской и Маразлиевской по постановлению Одесского военно-повстанческого штаба подпольщик Семен Святский расстрелял генерала Кононовича. Некоторое время спустя боевая организация военно-революционного штаба расстреляла еще 7 активных деятелей контрразведки. Причем эта операция была осуществлена в течение одной недели. Такая же участь постигла еще двух агентов уголовного розыска, истязавших арестованных рабочих. Один из них был убит на Госпитальной улице, а второй — на Пересыпи.
Переполошились сиятельные и превосходительные палачи. Высшие чины контрразведывательного управления и уголовного розыска перестали появляться на улицах города. Дача Сухомлинова на Лидерсовском бульваре, которую занимал под свой штаб главноначальствующий и командующий войсками области Новороссийской генерал-лейтенант Шиллинг, была огорожена высоким каменным забором и обнесена колючей проволокой. Начальник Одесского контрразведывательного пункта, старший советник Бусло «заболел» и сдал свои дела коллежскому советнику Огневичу. Оба помощника начальника контрразведывательного управления при штабе Шиллинга ротмистр Кирпотенко и подполковник Коровин отпросились в отпуск. Полковник Стессель, назначенный Шиллингом начальником внутренней обороны города и порта Одессы для «предупреждения и пресечения вооруженных выступлений», начал свою деятельность не с приказа, как обычно, а со статьи в «Одесском листке», которую закончил словами: «Низкий поклон беднейшему населению Одессы».
Арест А. В. Хворостина и группы его разведчиков не затронул других работников военно-революционного штаба. Ни он, ни его товарищи, мужественно перенося все истязания, не выдали ни одного человека. Контора «Русь» продолжала выполнять свои функции. Владелец конторы Тонский (Лазарев) написал Шиллингу письмо, в котором сообщал, что «агент конторы г-н Хворостин, принадлежа к умеренной партии народных социалистов, не мог быть одновременно и большевиком, что его арест, очевидно, является ошибкой». «Тонский» просил произвести тщательное расследование дела Хворостина. На имя градоначальника барона Штемпеля поступили от рабочих протесты против пыток, которым подвергся Хворостин. Газеты сообщили, что власти ведут расследование его дела, а чины уголовного розыска, применявшие пытки, будут привлечены к ответственности. Но это была очередная отписка. Сообщение о расследовании дела Хворостина было опубликовано после того, как он был расстрелян.