Военно-революционный штаб после ареста Хворостина сосредоточил свою деятельность на руководстве повстанческим движением. Этого требовала обстановка на фронтах. Красная Армия, освобождая Донецкий бассейн, все ближе и ближе приближалась к Черному морю.
К этому времени восставшие крестьяне Херсонского, Александрийского и Елисаветградского уездов расправлялись с белогвардейскими ставленниками и изгнали из имений возвратившихся помещиков. Лазарева осаждали с просьбами о присылке оружия, патронов. С такими же просьбами обращались командиры партизанских отрядов Иван Пантелеев и Николай Яковлев, действовавших около Николаева. Работники штаба Ингулов, Арнаутов, Ачкасов, Святский, Логгинов и Тарский в губкоме целыми днями были заняты на изыскании и отправке партизанским отрядам оружия и боеприпасов, инструктировали и отправляли в уезды военных работников, политических комиссаров, принимали представителей из воинских частей. Во многих частях существовали революционные группы. В Одесском пехотном батальоне, в I уланском Петроградском полку, в I Одесском отряде броневых машин и на Одесском бронепоезде № 1 были созданы коммунистические ячейки. Они тоже требовали к себе много внимания, нуждались в помощи. При приближении Красной Армии эти части должны были или перейти на сторону Советов или сложить оружие и сдаться в плен.
В середине декабря штаб приступил к разработке плана восстания в Вознесенском районе. Вознесенские крестьяне уже давно стихийно поднимались против деникинской диктатуры, у них было припрятано оружие. Требовались только работники, способные возглавить выступление. В Одессе в это время находилась группа работников из Херсона, в своем городе они уже не могли оставаться. В их составе был опытный подпольщик, комиссар Херсонского порта коммунист Василий Петренко. Ему и поручалось руководство повстанческим движением в Вознесенске. В помощь ему Ингулов подобрал еще Бориса Михайловича (Туровского), Михаила Пельцмана, Льва Спивака и других. В основном весь будущий Вознесенский штаб состоял из херсонских молодых работников, комсомольцев.
Лазарев, просматривая состав подпольщиков для Вознесенска, выразил сомнение, смогут ли они выполнить порученное задание. Он спросил Ингулова:
— Знаете ли вы людей, которых туда посылаете?
— Их знает партия,— ответил Ингулов.
— Важный район,— заметил Лазарев,— надо послать людей, безусловно, верных.
Лазарев как будто чувствовал, что с «Вознесенским штабом» случится несчастье. Один подпольщик отправился на постоялый двор нанять подводу для поездки в Вознесенск. Не будучи знаком с правилами конспирации, он вел себя неосторожно. Он не заметил, что попал в поле зрения агента контрразведки. Договорившись о подводе, он встретился с двумя своими товарищами. Теперь уже контрразведка установила наблюдение за тремя подпольщиками и арестовала их. Один из них, не выдержав пыток, сообщил адреса других херсонских работников. Начались аресты. Контрразведка напала на след Ингулова. На квартире его не было, но там находился член редколлегии «Одесского коммуниста» Сигизмунд Дуниковский (Лотов), он и был арестован. Хотя большинство арестованных являлись комсомольцами, контрразведка сообщила, что она арестовала руководящий состав одесской подпольной организации, сфабриковала так называемое «дело 17-ти».
Их судил военно-полевой суд. 4 января 1920 года 9 человек были приговорены к смертной казни, другие к каторжным работам.
Участница процесса «17» Раиса Ларина, которая из-за отсутствия улик была приговорена к 10 годам каторжных работ, рассказывает:
— Военно-полевой суд был назначен на 31 декабря. Сюда, в здание, где он заседал, и была доставлена вся наша группа в семнадцать человек.
Окруженные тесным кольцом конвоя, гордые сознанием, что идем на смерть во имя великой цели, мы подходили к зданию суда. Здание было оцеплено многочисленной охраной. У входа толпился народ, хотя о суде не давалось оповещения. Люди все прибывали. Пришли женщины, их голоса вливались в глухой рокот, которым была наполнена улица. В подъезде показался закутанный в бурку офицер. Он тихо подозвал начальника караула и что-то ему говорил, поводя рукой в сторону толпы. Конвой немедленно оттеснил толпу. И вот стоим мы, зажатые в узком коридоре, по бокам каждого стражники. Разговаривать воспрещено.