Разношерстная масса людей — на лошадях, пешие, одни — в теплых тулупах, мохнатых дохах, другие — в легких телогрейках, обтрепанных шинелях и вообще в какой-то бесформенной рвани — вывалила из расщелины на просторную опушку леса. Сгустившийся снегопад еще ярче распестрил ее.
Тулагин, Субботов, Ухватеев, Глинов, Пьянников и Катанаев стояли чуть в стороне и наблюдали за движением партизан.
— Задумалась мне одна хитрость, — доверительно говорил Тимофей. — Вот только удалась бы! Я велел Пляскину отвести нашего пленника, вестового Филигонова, подальше от табора, вроде как на расстрел, и там отпустить на все четыре стороны — как бы жалко ему казака стало. Пусть этот Путин расскажет семеновцам о нашем плане нападения на Ургуй.
— Да ты што, Тимоха?! — яростно крутнул ус Субботов. — Ну, так ну!
Тулагин загадочно повторил в ответ:
— Задумалась хитрость…
— Какая хитрость? — Ухватеев в недоумении уставился на Тимофея.
Голос Тулагина стал еще глуше:
— Нельзя нам на Ургуй идти. Это капкан. Кормилов не дурак, он полусотню увел по нашим следам еще ночью, однако в поселок не вернулся. Вначале, как я понимаю, есаул погнался за нами сгоряча, но потом сообразил, что нам деться некуда и кинемся мы туда, где дыра обнаружится. А дырой такой как раз Ургуй оказался.
Ухватеев, Глинов, Пьянников и Катанаев удивленно смотрели на Тулагина. Глинов раскрыл рот:
— Зачем же, командир, ты согласился с предложением Хмарина на Ургуй ударить?
— И приказ дал выступать, — прибавил Катанаев.
Тимофей пояснил:
— В том и хитрость. По всем военным правилам… И приказ дал, и выступили вот, но пойдем совсем не на Ургуй.
Субботов довольно разгладил усы:
— Ишь ты!
— А куда ж, если не на Ургуй? — изумился Ухватеев. — Неужто на…
— Тут такая задумка, — перебил Ухватеева Тимофей. — Сотню надо разделить на две группы. Одну посадим на лошадей, оружием снабдим и вдоль тракта в сторону Ургуя отправим. Тарарам там надо хороший устроить, как на станции под Серебровской, помните? А вторую незаметно вывести по-над Ононом к Махтоле. Махтолинский гарнизон не иначе на подмогу Ургую будет брошен. Нам это на руку. Мы бы спокойно — в село, без шума по мосту через речку, а дальше — поминай как звали.
— Верно, Егорыч, — зажегся идеей Тулагина Пьянников.
— Боевая конная группа должна к заходу солнца завтрашнего дня быть возле Махтолы. Чтоб засветло разведку навести. А вторая, пешая, потемну к селу подберется. Встреча у излучины Онона под яром. — Тулагин примолк, вопросительно посмотрел на Субботова и закончил: — Конную группу возглавит…
Софрон не дал досказать:
— Веди ты ее, Тимоха. Ребят возьми понадежнее. Ухватеева, Макара вот Пьянникова, Глинова…
Тулагин молча, одними глазами, поблагодарил друга…
Спустя некоторое время от сотни отделились двадцать два всадника, взяв направление к Большому тракту. Провожая Тимофея, Софрон Субботов стиснул его, по-мужски грубовато бросил:
— Не жалей контру. — Затем добавил с чуть заметным волнением: — И это… Ты в самое пекло-то особенно не кидайся, поберегайся маленько.
12
Несмотря на полуночный час, в лесу стояла светлынь. Это от свежевыпавшего снега. Тайга была устлана, выбелена искрящимся пухом.
Тулагинские конники бесшумно рысили по мягкой от снега таежной дороге плотной цепочкой по двое в ряду.
Вдруг ехавшие впереди, саженях в десяти — пятнадцати от основной группы, Ухватеев с Глиновым остановились. Ухватеев подал предостерегающий сигнал командиру. Тимофей в свою очередь безмолвно, легким взмахом плетки, приостановил Пьянникова.
Макар хорошо знал жест правой руки Тулагина, выброшенной в бок: «Всем рассредоточиться вправо и ждать атаку».
Тимофей свернул лошадь с дороги, выдвинулся на одну линию с Ухватеевым и Глиновым. Между деревьями он увидел мерцающий огонек костра и фигуры людей возле него. «Семеновский аванпост, — подумал Тулагин. — По-видимому, тракт рядом».
Подъехал Ухватеев:
— Кажись, сторожевые.
— Давай-ка вон с того колка шугани беляков к тракту, — приказал Тулагин. — А мы им отход отрежем.
Разведчики Ухватеева отвалили в левую сторону, Тимофей с остальными бойцами — в противоположную.