План Ухватеева был действительно заманчивым. Группа Тулагина, случайно вышедшая на белых с тыла, могла с ходу напасть на семеновцев, создать панику и быстро уйти в тайгу. Ухватеев предложил более дерзкую идею — оставить белогвардейцев без лошадей. Для этого пусть несколько бойцов хорошенько вываляются в снегу и незаметно подберутся к коноводам. Эффект маскировки разведчик испытал на себе.
…Бойцы сначала пересекли прогалину полусогнувшись, короткими перебежками. А когда достигли зарослей багульника, вжались в снег, поползли, дальше двигаться вполурост было небезопасно.
Ухватеев с Пляскиным раньше других увидели не ярко горевший костер и обогревавшихся возле него семеновских коноводов. Неподалеку у деревьев стояли заседланные лошади, по пять-шесть в связке.
Тулагинцы ужами растекались по березняку к связкам лошадей.
Вот Ухватеев достиг уже первой и, прячась за конскими крупами, стал отвязывать поводья. У соседней связки поднялся на ноги Козлитин.
Лошади вели себя смирно, не проявляли тревоги при виде подползавших к ним белых чудищ.
Тревогу поднял один из коноводов.
— Тю-ю-ю!.. — заорал он, указывая на барахтавшийся у кустов снежный ком. — Братцы, нечистая!
Барахтавшимся комом был Пляскин. Он зацепился за ветку ногою и тщетно пытался освободиться. Услышав крик, Пляскин яростно рванулся, вскочил с земли. Глядя на него, повскакивали остальные белые комья.
Семеновцы, приняв партизан за привидения, без оглядки бросились наутек. У кого-то из тулагинцев сдала выдержка: вдогон очумевшим коноводам грохнул выстрел.
Березняк сразу ожил. На выстрел отозвались десятки выстрелов.
— В седла! — крикнул Ухватеев. — Угоняй лошадей!
Он запрыгнул на крапчатого жеребца, сунул пальцы в рот, свистнул. Вспугнутые лошади устремились на прогалину.
У есаула Кормилова душа огнем зашлась, когда он услышал беспорядочную пальбу в березняке. Остервенело всадив острые шпоры в бока лошади, он вихрем помчался на выстрелы. Патрульные еле поспевали за ним.
Полусотню есаул нашел развеянной по лесу, никем не управляемой. Белоказаки бежали кто куда. На грозные команды Кормилова никто не реагировал.
— Остановиться! Приказываю… Хорунжий! — визжал он. — Где?.. Где Филигонов? Черт вас подери всех…
Наконец он увидел племянника. Тот пытался задержать бегущих в панике казаков.
— Хорунжий! — резким окликом остановил его есаул. — Что произошло?
Филигонов был в расстегнутой шинели, без ремня и папахи. Он хрипло прогортанил:
— Партизаны с тыла прорвались.
— Куда смотрели? — скривился в нервной гримасе рот Кормилова.
— Куда?.. Туда, куда и вы, — озлобился Филигонов.
Голова есаула косо дернулась к плечу:
— Как разговариваешь, мальчишка?!
— Подите вы, дядя… — огрызнулся хорунжий и поспешил за казаками.
Кормилов затрясся от гнева.
— Наглец! Молокосос!.. Как смеешь?.. Стой!..
Ему не хватало слов, ярость душила его. Теряя над собой контроль, он вырвал из кобуры наган, направил лошадь на Филигонова. От удара конской груди хорунжий упал в снег.
— Убью! — исказилось лицо есаула.
— Дядюшка! Что делаете? — взмолился племянник. — Дядя Роман… Опомнитесь!..
В этот момент до Кормилова донесся чей-то радостный возглас:
— Наши! Махтолинцы!
Он обернулся на голос: к нему скакал казак.
— Ваше благородие, конный отряд на махтолинской дороге! — кричал казак есаулу. — Во главе с сотником Трапезниковым. Я узнал сотника.
Тулагин с пятью всадниками прикрывал отход бойцов из березняка. Катанаев с заводскими — Арсением и Кузьмой — перехватывали мчавшихся через прогалину семеновских лошадей, гуртовали их и угоняли подальше в тайгу, в заранее обусловленное место.
Ухватеев, Пляскин и Козлитин покинули березняк последними. Они уже достигли зарослей багульника, и вдруг Козлитин свалился с седла. Стреляли не из березняка, а сбоку по прогалине.
Ухватеев на скаку сообщил Тулагину:
— Подмога белякам. Из Махтолы, наверное. Взвода два, не меньше.
Тимофей видел, как Пляскин повернул к раненому Козлитину, скатился с коня в снег, стал помогать товарищу взобраться в седло.
Из леса вынесся верхоконный, за ним до десятка пеших казаков. «Есаул», — узнал Тимофей в верхоконном Кормилова.
Партизаны встретили семеновцев беглым огнем. Казаки залегли, ударили ружейным залпом, по соснам, за которыми укрывались тулагинцы. А Кормилов, бесприцельно стреляя из нагана, продолжал нестись к Пляскину и Козлитину.