— Вижу. Ходко катит.
…На приближающуюся к Махтоле санную тройку обратили внимание не только партизаны. Трое семеновцев охранного поста, дежурившие при въезде в село, засуетились, привели себя в подобающий вид, выстроились у дороги.
Один из постовых, видимо старший охраны, еще шагов за пятьдесят до саней предупреждающе крикнул:
— Тише ход! Охранный пост!
— Поштовые, — откликнулся меднобородый ямщик, сбавляя бег лошадей.
— Стой! Проверка документов.
Старший постовой снял с плеча винтовку, направил на тройку. Двое других последовали его примеру.
Сани притормозили. Сидевший в кошеве офицер строго взглянул на белогвардейцев.
— Приказ — проверять всех, — выдержал суровый взгляд его старший поста.
— Мы с мандатом его превосходительства, атамана Забайкальского казачьего войска Семенова, — потряс перед ним свернутой в трубку бумагой офицер. — Вам зачитать его?
Постовые подтянулись, приставили винтовки к ноге. Старший не оробел:
— Мы — как приказ велит, господин…
— Штабс-капитан мое звание. Даже знаков офицерского различия не знаешь.
— Виноват, господин штабс-капитан.
Настороженно кося глазом, на установленный в заду кошевы пулемет и безучастно сидевшего около него гражданского, старший постовой повторил:
— Как приказ велит, господин штабс-капитан… — Он глотнул воздух и, набравшись храбрости, бухнул: — Дозвольте узнать, хто такой за человек в штатском?
— Болван! — взъярился офицер. — Ишь, ему надобно знать, што за человек в штатском! Это есть личный посланник атамана. Про то в мандате указано.
— Виноват.
Настырный постовой на этот раз, кажется, смутился.
Офицер не дал ему опомниться:
— Порядки, гляжу, у вас тут. Вот поговорю с начальником гарнизона… Кстати, где найти его?
— Найти сотника Трапезникова зараз не можно. Он ночесь с казаками на помощь Ургую ушел. Партизаны там налет удумали.
— И што же, в селе не осталось войск? И ни одного офицера не осталось?
— Все войско — наше охранное отделение, дюжина человек. Несем службу на постах: мы тут, у въезда в Махтолу от Ургуя, а там, у моста через речку, еще трое; остальные по тую сторону села. Из офицеров остался прапорщик Мунгалов. Они — в сборной избе.
Штабс-капитан опустился на сиденье, небрежно толкнул ямщика:
— Поехали.
Тройка дружно взяла с места, понеслась по проулку в село.
Когда проулок слился с улицей, штабс-капитан (это был Макар Пьянников) наклонился к сидевшему рядом Глинову:
— Ну как?
— Порядок!
Восседавший на передке вместо ямщика Артамон Зарубов залихватски щелкнул кнутом:
— Фьють!.. Полнейший, извиняемся, порядок!
Андрей Глинов, облаченный в тесную для него одежду почтового служителя, чувствовал себя как в клещах. С трудом распахнув полы овчинного тулупа, он простонал:
— Взмок начисто. Силов больше нет терпеть муку этакую.
— Терпи, казак! — смеялся Макар.
— Зачем я, дурак, махнулся рубахой и штанами с почтовым чиновником.
— Затем, паря, штоб взаправду, извиняемся, на чиновника был похож, — отозвался Зарубов.
— Сам-то не обрядился в ямщикову одежину.
— Я без переодевки кучером сгожусь.
Редкие селяне не обращали внимания на выехавшую из проулка санную тройку. Лишь детишки, высунувшись из калиток дворов, с любопытством глазели на тулагинцев. И дряхлый дед в длиннополом, почти до самой земли, зипуне, стоявший у кособокой ограды, сняв шапку, поприветствовал проезжавших. Пьянников ответил ему кивком головы, поинтересовался, где живет Ерохов.
— Вона… за церквой. Тама дом большой под тесом…
На стук Зарубова в высокие окованные ворота сначала выглянула молодая женщина, но, увидев тройку и офицера в кошеве, сейчас же убежала. Зарубов снова громыхнул в дверь. В воротах появился сам хозяин.
— Рады гостям! — поклонился он в пояс офицеру.
— Войсковой старшина Редкозубов у вас квартирует? — спросил Пьянников Ерохова без обиняков.
Тот растерялся:
— Дак у нас…
— Знать, правильно мы к вам попали.
— А их теперича нет. Они отбыли вместе с купцами на Старый Чулум.
— И Шукшеева… Любовь Матвеевна с новорожденным? И Настя…
— Шукшеева?.. И Настя?.. — Ерохов запнулся, глаза его забегали. — Не ведаем, ваше благородие. Об этом вам лучше в сборной избе справиться.
— Как не знаешь? У тебя ведь они квартировали?
— Квартировали. У нас. Бог свидетель. Не отрекаюсь… — маловразумительно бормотал Ерохов. — Видал дамочку с дитем… И Настю…