Нет, хороший подчиненный должен быть безынициативным, чтоб любую твою собственную глупость исполнил, не сомневаясь и без рассуждений… Как находящийся тут же Мерла-бей, отменный рубака, молодой султанов зять. Его молодость пока еще заставляет его больше молчать, чем высказываться, пользуясь своим высоким положением. Правда, если такой попадет в неожиданное положение — растеряется… Тоже нехорошо. Кто там еще есть? Флотоводец Алексис из Тарса — тот хитер, но больше по морским делам… Да они всем скопом не смогут заменить Софианоса!
Более никаких действий в тот день расстроенный визирь Мизак-паша предпринимать не желал. Турки занимались расстановкой больших орудий, наконец-то снятых с кораблей, и более чем наполовину разоруженный флот на следующий день должен был вернуться в Фискос — за второй половиной армии. Христиане словно позабыли свою безуспешную утреннюю попытку отразить нашествие, и под колокольный звон встречали вернувшихся в крепость с удачной вылазки тяжелых конников. Магистр Пьер чуть ли не со слезами на глазах встретил брата, прилюдно обнял и облобызал его на главной площади Хоры[8], вызвав ревность пары сопровождавших его любимцев-псов:
— С почином, любезный брат!
Кто-то, кстати говоря, опознал в бесстрашном погибшем предводителе сипахов грека-ренегата, некогда прибывавшего на Родос в качестве посла и переговорщика, о чем незамедлительно уведомил великого магистра.
— Смерть в поединке — слишком доблестная для ренегата и предателя, — устало промолвил младший д’Обюссон. — Дорого нам досталась его шкура, ценою гибели оверньского молодца, на которого орден возлагал большие надежды… Поместите де Мюрата в наш храм Святого Иоанна, он должен быть погребен со всеми подобающими почестями.
А пока что состоялся грандиозный крестный ход внутри главной родосской крепости, в котором приняли участие и греки, и латиняне. Над головами молившихся плыли кресты, хоругви. Несли иконы — в основном древние, "намоленные", в серебряных золоченых окладах. Католические монахи в глухих островерхих капюшонах лишь с прорезями для глаз несли на своих плечах установленные на своеобразных помостах чтимые статуи Богоматери и святых.
В крестном ходе участвовало много наших знакомых, начиная от орденской верхушки и заканчивая толстым сэром Грином с перевязанным ухом. Вот идут, крепко взявшись за руки, рыцарь Лео Торнвилль и красавица Элен де ла Тур, воспитанница великого магистра. На них добродушно-лукаво поглядывает старый грек, некогда писавший для Торнвилля портрет "гордой дамы" де ла Тур. Истерически голосит псалом недоеденный клопами монах Фрадэн…
Одни из главных героев процессии — главы родосских церквей: католический архиепископ Джулиано Убальдини и митрополит-униат Митрофан. Делая остановки у ворот и башен, они увещевают защитников быть мужественными и храбрыми, и в надежде на помощь Божию отстаивать веру христианскую от поползновений мусульман. При этом характерно, как оба себя ведут: итальянец пламенен, часто восходит на стену и окропляет укрепления святой водой, несмотря на то что уже не одна стрела просвистела рядом с ним. Митрофана наверх не затащишь, ему и внизу страшно, вороватые бессовестные глазки так и шныряют по сторонам в опасении подвоха или опасности. Его б воля, не пошел бы он никуда, перепоручив опасное дело кому-то из архиереев рангом пониже…
Сразу было видно, кто добрый пастырь, полагающий душу свою за паству, а кто — наемник, не помнящий о Боге и не стыдящийся людей, способный лишь на то, чтоб свою паству стричь и доить…
И тут начался обстрел крепости из средних орудий. Митрофан неприкрыто побежал, чуть не подоткнув подол своих святительских риз, а потом на греческую часть города обрушился огненный ливень из вражеских стрел, обмотанных горящей паклей.
Что ж такое, как же так?! Вроде бы визирь Мизак, расстроенный гибелью сподручного, впал в хандру и пессимизм и не хотел более ничего предпринимать?! Но подручные-то на что? Первым к нему пристал Георг Фрапан, укорив его в бабском поведении и дав очередной коварный совет:
— Надо не лелеять свою хандру, а дело делать. Обрушь огонь на головы и дома греков — и они сами заставят латинян сдаться! Куда проще вбить меж ними клин, как не бомбардируя и поджигая Хору? Рыцарский Кастелло нам пока не по зубам, а греки-то помыслят, будто латиняне с нами чуть ли не сговорились их шкурами. Наш народец в крепости есть, быстро раздуют этакую сплетню! Ну?!