И вдруг Джек понял: да, это Элизабет. Она потому и не стала делиться с ним этой историей, что прекрасно знала: он посоветует ей делать карьеру. А что еще он мог бы тогда сказать? Нет, откажись, ты скоро станешь моей женой и больше тебе ничего не нужно? Она и так это сделала, без него. И в этом вся Элизабет. Значит, она тогда действительно очень сильно любила его, если фактически пожертвовала всем. И как это на нее похоже: слова для нее значат мало, все доказывают поступки. Вот она и доказала…
Но это случилось уже много позже. А тогда, через несколько недель после разговора в деканате, Джек сидел в ряду приглашенных гостей и родственников на церемонии вручения дипломов. Элизабет получила свой одной из первых, как, собственно, и должно было случиться. Никому из ее сотоварищей и в голову не пришло, что теперь она не станет продолжать совершенствовать свое образование, а преспокойно уедет в свой провинциальный городок, выйдет замуж и будет терпеливо ждать, когда ее молодой муж, получив диплом и распределение, приедет за ней и отвезет ее…
Куда? Какая разница! Элизабет твердо знала, что в любом уголке планеты ей с Джеком будет комфортно и безопасно, что у них будут дети, и что такое семейное счастье она не променяет ни на одну карьеру в мире. Завтра они с Джеком уедут на собственную свадьбу, которая состоится через три дня. Всего через три дня мисс Свенсон станет миссис Олафсен и отправится в свое короткое свадебное путешествие.
Всю ночь они веселились вместе со всеми выпускниками, празднуя заодно их помолвку, о которой, наконец, все узнали. Элизабет была растрогана до слез, когда ее теперь уже бывшие однокурсницы подарили ей очаровательного плюшевого тигренка, размером с кошку, и объяснили, что это — талисман, который непременно принесет счастье и удачу его обладательнице.
Элизабет танцевала только со своим женихом, мягко отклоняя все остальные приглашения, и ей казалось, что это — одна из самых счастливых ночей в ее жизни, что это — прекрасное начало нового этапа, на котором все уже будет по-другому. Она станет замужней женщиной, потом, конечно, матерью двух-трех детей, потом…
Утром они вылетели из Бостона в Сан-Франциско. Весь полет Элизабет проспала, устав от всех хлопот выпускного торжества, танцев и нескольких бокалов шампанского. Джек любовался ее безмятежным, прекрасным лицом и думал, что еще совсем немного — и эта красивая, нежная девушка станет его женой и всегда, всегда будет рядом с ним. Он жалел только о том, что еще полгода им придется провести вдали друг от друга, лишь изредка позволяя себе короткие встречи. Но уж потом…
Потом он сделает все, чтобы не разлучаться с Элизабет даже на неделю. Он будет для нее идеальным мужем, таким, о котором любая женщина может только мечтать. И уже потом, когда они оба станут очень пожилыми и он выйдет в отставку, они купят небольшой дом там, где захочет Элизабет и будут жить в нем еще очень долго. И очень счастливо.
Как мудро решили боги, что человек не должен знать свое будущее! Иначе люди никогда не испытывали бы счастья от своей нынешней жизни. То есть скорее всего, просто никогда бы этого счастья не испытывали, зная, какие испытания ожидает их впереди, и чем эти испытания завершаться.
Иначе человек никогда бы не мог мечтать. Он просто был бы лишен этого прекрасного, почти волшебного дара.
Глава третья
Сказка дальних странствий
Опираясь на руку отца, Элизабет мелкими размеренными шагами подходила к алтарю. Джек уже ждал ее там и сейчас с восхищением глядел на приближающееся к нему видение — прекрасную девушку в белом, будто сошедшую со страниц волшебной сказки. В церкви собралось не меньше ста человек, с доброй улыбкой наблюдавших за церемонией. При каждом шаге муаровое платье Элизабет издавало чуть слышное шуршание. Оно было не снежно-белым, а цвета слоновой кости или старинных кружев, и благодаря классической простоте вовсе не казалось старомодным, хотя сшито было чуть ли не в прошлом веке. Платье было длинным, до пола, с небольшим шлейфом и закрытой шеей, а средней длины рукава красиво приподнимались у плеч. Идеально скроенный лиф подчеркивал прекрасную фигуру Элизабет.
На руках у невесты были тончайшие лайковые перчатки, доходящие до локтя и тоже слегка пожелтевшие от времени, только туфли были новые, шелковые, перламутрового цвета. Из всех украшений Элизабет выбрала только небольшие жемчужные серьги, зато ее фата была просто чудом воздушности и элегантности, увенчанное изысканным венком из живых померанцевых цветов.