- А как же войны? – спросил Веселов. – Ведь только в этом столетии это уже третья война с Россией?
- Ах, сударь мой, где вы видели на войне, чтобы армии продирались через густые леса. Они ходят по широким дорогам и ищут поля, чтоб сразиться. – невесело усмехнулся Монквист. – Мы об этих войнах краем уха слыхали. Мы живем вдалеке от больших почтовых дорог.
- Сколько сейчас в этой усадьбе человек?
- Трудно сказать. – развел руками старик. – Судя по тем припасам, что они берут у меня совсем немного. Три-четыре человека. Когда-то было больше.
- И что несколько человек могли держать в страхе всю округу?
- Когда на их стороне дьявол, то - да!
- Ну с дьяволом мы как-нибудь разберемся… - подумал про себя Веселов, вслух же спросил. - Далеко до усадьбы?
- Отсюда и напрямик меньше одной трети мили. Но я не зря сказал, что идти нужно утром. Весь прилегающий лес полон ловушек, капканов и волчьих ям. Не зная пути, можно легко оставить там свои кости гнить на солнце. Спасать вас не будет никто, да и добивать тоже. Сами умрете, только в страшных мучениях. Утром, чуть рассветет, я вас выведу прямо к стенам этой проклятой обители зла.
- А почему вы остались здесь? – Петр задал последний вопрос в эту ночь.
Монквист помолчал, рассматривая свои грубые крестьянские руки, потом сказал:
- Когда будем уходить, вы увидите – там, за оградой могила моей старухи. Хотя, когда она умерла ей не было и сорока. Она умерла от тоски по нашей единственной дочери, которая пропала также, как и многие в год, когда ей еще не было и семнадцати. В один из приездов одного из Гусманов – Карла. Того самого, что вы покарали своей рукой. – он еще раз склонил голову перед Петром в знак глубочайшего уважения. Предваряя следующий вопрос, старик покивал головой и продолжил. – В тот же вечер, когда исчезла дочь, я пытался пробраться в Шауберг, хоть что-то узнать о судьбе моего несчастного ребенка, но тщетно. Ворота усадьбы всегда наглухо заперты, и никто никогда не отзовется на ваш стук, если вам и удасться подойти к воротам. Я попытался преодолеть стену, но в меня стреляли в упор, и я рухнул без сознания. Когда я пришел в себя, то с трудом, но смог уползти в лес. Я выжил, но, добравшись до дома, я обнаружил, что моя жена наложила на себя руки. Похоронив ее, я остался здесь жить в ожидании того дня, когда явиться тот, кто отомстит за всех безвинно убиенных в этом краю. И вот он настал этот день!
- Когда это было? – спросил Нурминнен.
- Десять лет тому назад. – Финны переглянулись. Монквист выглядел семидесятилетним стариком.
- Да, да, не удивляйтесь. Мне и пятидесяти нет. Просто те дни меня здорово изменили.
- А почему они не стали вас искать, если не обнаружили тело? – спросил Веселов.
- Шауберг окружен рвом, куда заведена вода из речки. Я скатился вниз, и они посчитали, что меня унесло течением. – Старик сорвал с себя шляпу и все присутствующие увидели, что у него нет одного уха, и вся правая сторона головы, будто иссечена чем-то . – Да, меня сильно оглушило выстрелом и оторвало ухо. Чуть левее или подальше я бы не сидел перед вами, но выстрел был в упор, заряд дроби не успел рассеяться и прошел лишь по касательной.
- Как же мы возьмем этот дом? – обеспокоено сказал Петр. – Получается, что перед нами целая крепость?
- Есть одна хитрость! – усмехнулся Монквист. – Недаром, почти каждый день я пробирался лесом к это проклятому месту и изучал его, строя планы своей мести. Затем я понял, что в одиночку мне не справиться. Но я всегда верил в возмездие, и оно пришло в вашем лице. Завтра я все покажу.
Глава 25. Освобождение.