И когда он вошел в нее, небольшая боль, что испытала при этом Ольга, тут же растворилась в неиспытанной доселе радости наслаждения. Она окончательно поняла, что безраздельно и вечно принадлежит, и будет принадлежать только ему – ее единственному и любимому мужчине. А Петр шептал что-то ласковое, проникая в самую глубь закрутившего их вихря ощущений и чувств. Ольга вскрикнула и забилась в его руках, изгибаясь и трепеща от сладостных судорог, что пробежали по всему ее телу, и окончательно лишившись сил, раскинулась на кровати.
- Оленька, милая, голубушка, счастье мое бесценное. – Петр медленно и осторожно покрывал поцелуями лицо девушки. – Моя маленькая колдунья, однажды вышедшая из финского леса…
- Это Клер была колдуньей! – Ольга, легкая тень промелькнула по ее лицу, но она тут же счастливо улыбнулась в ответ, не открывая глаза. – А я просто - твоя любимая!
- Ты не просто моя любимая, - шептал он ей в ушко, и она забавно морщилась – щекотно, - ты теперь еще и моя жена.
- Ой! Совсем забыла, а как мы поженимся? – Не стесняясь своей наготы, она села на узкой кровати и, улыбаясь, с любопытством посмотрела на Петра. Пока он раздумывал, она тут же перевернулась и удобно устроилась на его груди, тонкими пальчиками перебирая завитки волос, и ожидая ответа.
- Мы вернемся в Россию, приедем в Хийтолу и обвенчаемся. – твердо произнес Петр.
- А тебя отпустят? – лукаво поглядывала на него.
- Это не имеет значения! – Веселов настроен был решительно.
- Я верю тебе, милый! – и ее головка опустилась ему на грудь. Он стал покрывать бесчисленными поцелуями этот ворох душистых, пахнувших чем-то родным и невероятно близким, волос.
Стединк был рад счастливой развязки всей этой истории. Он выслушал сначала четкий рапорт капрала, затем сбивчивые слова благодарности девушки.
- Дорогая фрекен фон Вальк! – Стединк даже выглядел, как-то торжественно. – Мне доставило неописуемое удовольствие услышать о том, что это… - он запнулся, подыскивая нужное слово, - … это недоразумение, эта неприятность завершились столь благополучно. Позвольте мне от своего имени и от имени нашего короля Густава III, которому я писал и который одобрил все наши действия, выразить восхищение вашим мужеством, свойственным скорее не женщинам, а солдатам. Вы проявили себя, как истинная дочь и внучка офицера. – Стединк склонился и почтительно поцеловал руку девушки.
- А что дедушка… вы его знаете? – изумилась Ольга.
- Имел честь познакомиться с почтенным и заслуженным воином, господином полковником Веселовским.
- Он здесь был?
- Да! И мне было чрезвычайно приятно общаться с ним. А теперь, я думаю, что не мешкая вам следует отправиться в Нейшлот, где он вас ожидает в компании с не менее славным воином и ветераном майором Кузьминым.
- А… как же… Пе… - девушка чуть было не произнеса истинное имя Веселова, но вовремя поправилась, - Пайво Вессари? Мне бы очень хотелось, чтоб мой спаситель сопровождал меня, господин генерал, ведь это в вашей власти. Мне страшно без него. Когда он рядом, я чувствую себя в безопасности.
- Фрекен, - Стединк поклонился Ольге, - мы не будем больше испытывать судьбу, тем более желание дамы – закон для благородного человека. Капрал Вессари отправиться с вами. Но только прошу вас, об одном одолжении - мне необходимо побеседовать с ним наедине.
- Да, господин генерал, - Ольга поднялась и сделала самый учтивый реверанс. – Я еще раз сердечно благодарю за ту заботу и внимание, что встретила здесь. – Она еще раз склонилась перед Стединком и вышла, оставив Петра наедине с бароном.
- Пайво! – Веселов вытянулся перед генералом. Тот в задумчивости расхаживал по кабинету. Потом остановился и. показав на кресло, произнес:
- Присядь! Возможно это наш с тобой последний разговор и последняя встреча. – Петр настороженно посмотрел на барона и присел на краешек кресла, где только что до него сидела Ольга. Стединк сложил руки на груди и продолжил:
- Я буду с тобой откровенен. Как солдат с солдатом. Мне не понятна эта война, и по сути, мне еще не ведомо, чем она закончиться, но с большой вероятностью я могу утверждать, что ничем. Мне еще как-то были понятны ее цели и устремления нашего короля, но, к сожалению, его величество отличный драматург, но не стратег. Мы солдаты, и мы выполняли приказы. Плохо ли, хорошо ли, о том судить нашим потомкам. Теперь я чувствую, что финал близок. Драматургии в этой войне хватило на несколько опер, пьес или романов. Надеюсь, это вдохновит нашего короля. Взять хотя бы то, что произошло с несчастной семьей фон Вальк… - Стединк помолчал немного. – Я думаю, что тебе, Пайво, следует отправиться с фрекен Вальк туда, в Россию. Не знаю, что тебя там ждет, но думаю, что господа Веселовский и Кузьмин решат все твои проблемы. Тем более, что как мне кажется ваши отношения между тобой и фрекен фон Вальк более близкие нежели между просто спасителем и спасенной. Ведь сердцу не прикажешь. Впрочем, не мне говорить об этом. – Стединк сразу подумал о себе и Фредерике. Ведь они тоже не были ровней. – Поэтому я решил отправить тебя в Нейшлот. Вот несколько строк, что я написал для господ Кузьмина и Веселовского. – Он протянул конверт. – И напоследок я скажу тебе еще вот что: ты хороший солдат, Пайво, но на этой войне они не особо были потребны нашему королю. – Стединка было очень горестно от того, что Густав вновь прислушивался и попадал под обаяние своих «комнатных собачек», а не тех, кто был истинно профессионалом своего дела. Барон уже получил королевский приказ состоять в подчинении его любимца Армфельда. – Прощай, солдат. Если сможешь, послужи России. Это великая страна, с великой армией и не менее великими полководцами. Впрочем, я не имею в виду тех, кто воевал здесь против нас. Я внимательно следил по европейским газетам, как бьются и побеждают русские солдаты турок. Я читал про Потемкина, Румянцева, Суворова, Репнина и других генералов. Под их началом служить не менее почетно, чем здесь! Прощай, солдат. Дай Бог, мы никогда не встретимся на поле боя. Не нашей бедной Швеции меряться силой с великой державой, но если долг солдата и королевский указ заставит нас… - Барон отвернулся к окну, не договорив. – Иди, Пайво!