Канцелярии губернские завалили делами подобными. Разбирательства тянулись годами. Помещики перекупали секретарей магистратских, или связями родственными пользовались. На обиженных возводили напраслину. Купца Григория Кольцова побитого и захваченного людьми от помещика Зиновьева освободила брянская воеводская канцелярия. По суду разбой доказан был. Но Зиновьев, следствия в Брянске избегая, подал челобитную в Главный магистрат. В Москву. Дескать, братья купца Кольцова – Иван да Кузьма, сами в дом к нему приезжали и бесчестили сильно. А обер-президентом в Главном магистрате сидел сродственник ближайший Зиновьева – Степан. Он и судил. По-родственному. Поверенного братьев Кольцовых в железа заковали и под караул сунули. Мало того, помещик брянский Иван Зиновьев в сговор вошел с асессором коллежским Афанасием Гончаровым, чтобы тот обвинил Кольцовых, а с ними еще 700 человек купеческого сословия, что де приступали к его двору конюшенному и из ружей стреляли по его крестьянам. Гончаров прошение в Сенат подал. Там задумались, почему дело сродственника разбирал обер-президент магистрата. И пошла морока. Сенат ответ запросил, Главный магистрат донес, что бумага нужна гербовая, а ее покупать надобно за счет виновных Кольцовых. Те не являются, следовательно, ответ писать не на чем. Сенат приказал купить ее на средства Главного магистрата, а по окончании разбирательства, взыскать деньги с виновного. Пока искали бумагу гербовую, возмущение великое сделалось в самом Брянске. Кто за тех, кто за этих. Капитан Рязанского полка Махов с командой воинской прибыл, да сделать ничего не смог. Крестьяне с посадскими людьми объединившись, отпор дали сильный. Сенат обеспокоился и велел Военной Коллегии послать в Брянск достаточно драгун со штаб-офицером:
- И если не сдадутся – сказано было, - поступить с ними, как со злодеями. Но в самой крайней нужде.
В Лифляндию, от Военной Коллегией поступило: выдвинуть в провинции порубежные Белгородскую и Брянскую полки драгунские – Ингерманландский и Нижегородский. Генерал-губернатор, фельдмаршал и граф Петр Петрович Ласси , отдыхая на старости лет от трудов прежних ратных на поприще мирном, даже обрадовался. Тесно стало в провинции от войск, как вернулся из похода заграничного корпус Репнина. С прокормом плохо. Полки, особливо драгунские, лошадьми вовсе исхудали. Фуража не хватало.
- Дошли, наконец-таки, до Петербурга донесения мои. Там, на травах добрых и полки конные воспрянут. А то, сердце кровью обливается, думами изошел весь, как прокормить ораву такую, воинство русское. Помещики местные лифляндские скаредны и жадны донельзя, да скандальны. По пустяку каждому в столицу отписывают. Судами грозят. А Сенат все слушает их. Слава тебе Господи, - перекрестился старик, - сдвинулось.
Недолго думая, вызвал к себе Петр Петрович генерала Фролова-Багреева, кавалериста знатного. Миниховской школы. Вытянулся генерал пред губернатором. Торсом стройный, хоть ноги и кривоваты, как положено истинному коннику, взгляд умный, прямой, честный и проницательный, усы молодецкие, черные, прям не по возрасту.
- Подкрашивает, - подумалось старику, - молодится. Ну да дело его. – И вслух:
- Вот что, генерал мой любезный. Указ коллегиальный мы давеча получили. Надлежит нам два полка драгунских отправить в провинции порубежные – Брянскую, да Белгородскую. Совсем там житья не стало от людишек разбойных, от волнений крестьянских. Оно, конечно, не дело для регулярства службу полицейскую нести, но выбирать не приходиться. Надобно приказ сполнять. Да и нам, в хлопотах наших по содержанию воинства послабление выйдет. – Кряхтя, поднялся губернатор, бумагу протянул казенную. Фролов-Багреев принял почтенно.
- От Военной Коллегии определено следовать ингерманландцам и нижегородцам. Отправляйся к полкам назначенным, генерал, смотр учини. Лошадей проверь. Да что я учить тебя буду. После доклад составь подробнейший.
Фролов-Багреев знаток был в деле конском. Дотошно осмотрел полки. От взгляда опытного ничего не утаилось. Оттого доклад не утешителен был:
- Государевы лошади, ваше сиятельство, не в состоянии находятся. Егда им маршировать куда назначено, то от пути дальнего изнурение полное наступит. Не дойдут!
Нахмурился Петр Петрович. Парик теребил раздраженно, так что пудра густо осыпалась. Рано обрадовался указу полки драгунские отпустить на земли украинские, белгородские да брянские. Черт с ней, со службой полицейской, с разбойниками, да с крестьянами. Разберутся драгуны. Утихомирят. Зато корма там знатные и дешевые. Но сейчас осенью, по беспутице, не дойдут полки, коль так состав конский плох.