Все застыло на раскаленной зноем улице. Каменщики, вымазанные белым, прислонились к белой стене, чтоб перекусить, и издали казалось, что живые у них только руки и лица.
Оливье брел, низко опустив голову, глядя на следы мела на тротуаре. Он хотел уйти подальше от этой улицы, дойти до магазина «Мезон Доре» в Шато Руж и посмотреть на карусель с лошадками или на покупателей мороженого, склонившихся над металлическими вазочками с розовыми, белыми, кофейными или шоколадными шариками. Он дошел до холма, где была школа, и живо представил себе своих товарищей по классу. Кузен Жан решил, что сейчас Оливье не сможет учиться, и ему придется остаться на второй год; поэтому ему казалось естественным не посылать его в школу. Оливье вернулся на улицу, где находился галантерейный магазин его матери, закрытые ставни которого притягивали его к себе, как гнездо, куда он не может больше проникнуть.
Позже, когда начнет звонить басом на всю округу большой колокол под именем Савойяр из церкви Сакре-Кёр, улица Лаба оживится. Пока же она казалась застывшей от этого режущего света, ослепительность которого превращала рельефы в плоскость и словно погружала улицу в обесцвечивающий раствор.
Мальчик поднялся до улицы Башле, чтоб посидеть там на горячих, согретых солнцем ступенях. Он по-портновски скрестил ноги и вытащил из кармана пять костяных пожелтевших бабок, полученных им благодаря щедротам мясника с улицы Рамей. Начал играть, не обращая внимания на пыль, пачкавшую ему пальцы. Оливье был ловок в этой игре, знал, как надо подбросить косточки и как их подхватить тыльной стороной ладони или же в горсть, помнил многочисленные фигуры этой игры. Ему удался «пасс», но не вышло с «колодцем» и «головой мертвеца». Наконец он бросил игру и довольствовался тем, что скрипел одной косточкой о другую.
Самые тяжелые минуты в его теперешней жизни были связаны с разговорами о его участи. Он превратился в какую-то вещь, которую не знали, куда приспособить — всюду оказывалось слишком тесно, и нигде нельзя было его приютить.
Надо было как можно быстрее организовать похороны, а это означало изыскать деньги на погребение. В кассе галантерейной лавки обнаружили весьма скромную сумму, а за стопками белья в шкафу тоже не оказалось упрятанных сбережений. Потом заметили лежавшие под тяжелым магнитом счета, написанные неуклюжим детским почерком и готовые к отправке. Мадам Хак и кузина Элоди, получив нужные справки в похоронном бюро Робло, поручили одной портнихе, приятельнице покойной Виржини, обойти должников. Альбертина, покраснев, разъяснила, что она несколько стеснена сейчас в средствах и не может сразу вернуть долг за шерсть.
К несчастью, женщина, взявшая на себя это поручение, столкнулась со строптивыми должниками. Тогда возникла мысль послать Оливье. Его грустная мордочка, положение сиротки может разжалобить. Идея была отвратительной, но это никому не пришло в голову. И вот Оливье с пачкой квитанций в руке и старой дамской сумкой под мышкой отправился выполнять свою миссию. Только портной, живший напротив (на дощечке из искусственного мрамора под его фамилией слово «портной» было выгравировано по-английски позолоченными буквами), невозмутимо заплатил долг, попросив ребенка указать, что «получено сполна», и расписаться на красной марке.
Робкий, стыдящийся своей роли мальчик продолжал выполнять возложенную на него миссию, иногда останавливаясь в коридоре, чтоб утереть рукавом слезу. Он обошел столько улиц, разыскивая нужные номера домов, подымался по стольким лестницам, колеблясь перед тем, как позвонить или постучать, неуклюже, скороговоркой бормотал те фразы, что ему заранее подготовили. Но и Оливье не удалось многого добиться. Ему отвечали, что отошлют, мол, попозже, либо что в квитанцию вкралась ошибка, либо что сейчас для них неудобное время — они сами ожидают денег… Или же заставляли рассказывать о смерти матери, жалели его, спрашивали, у кого он будет жить. Оливье не мог больше выдержать — он еле стоял на ногах, глаза его горели, лоб пылал, а он понурясь должен был разъяснять сдавленным голосом: «Это чтоб заплатить за похороны»… Мальчик пытался извиняться, но не находил нужных слов.