Василий выразительно посмотрел на недавнего собеседника, намекая на очень толстые обстоятельства. Царевичу же он ответил, возражая:
— Это пока.
— А потом что изменится? Именно по этой причине, к слову, я так об образовании и пекусь. Мы ведь не дурнее. Все что можно у них заберем. Подучимся. И сами, своим умом будем жить. Но для этого надобно поднимать уровень образованности наших людей. И в первую очередь аристократов. Особенно высших аристократов. Ибо они — опора престола. Ежели будут и дальше в невежестве сидеть, то добром это не кончится. Для всех нас…
На этом в общем-то разговор и закончился.
Василий Голицын выразительно улыбнувшись своим недавним слушателям, удалился. Комнат было много. И он хотел немного развлечься после этих игрищ. Алексей же проводил его с легкой усмешкой, едва заметной. Он прекрасно заметил, весь тот кагал, что приперся в комнату за ним. И эти выразительные взгляды.
Царевич и сам не остался сидеть на диване, отправившись блуждать по комнатам этой ассамблеи, которая «пела и плясала», местами давая фору цыганской свадьбе. Вслушиваясь в разговоры и ища зацепки. Правда для совсем других дел, нежели заговорщики…
Продолжая анализировать ситуацию с развитием Урала, он был вынужден констатировать прискорбный факт — он не знает, как сделать обогащение руды. Во всяком случае малыми силами и каким-то простым способом. А возить руду оттуда хоть и выгодно, но не так чтобы очень. Как следствие пришлось немного изменять стратегию.
В его новой модели ключевым узлом Урала становился город Пермь, как самый крупный и удобный с точки зрения логистики. Ведь туда можно было водить большие струги и в тысячу тонн, и в две водоизмещения.
Так что там он мыслил поставить большое предприятие по выплавке чугуна. А заодно развернуть нормально связанные с этим производства. Например, добычу того же древесного угля. В ямах его жечь — расточительство. Нужно печи ставить, чтобы получать массу полезных побочных продуктов. Вот. А заводы Льва Кирилловича превратить в крупный перерабатывающий комбинат, требующий большого количества дешевых рабочих рук.
Кроме того, он определился с маршрутом первой промышленной железной дороги нормальной протяженности. От Перми к Чусовой и далее в сторону Нижнего Тагила. Это где-то около 150–200 верст. Примерно. Да, по горам, но не самым крутым. Тем более, что даже сильных подъемов всегда можно найти интересное решение.
Почему туда? Алексей помнил, что где-то возле этого Тагила находилось одно из крупнейших месторождений меди России. И, кажется, его даже нашли уже. Но это, конечно, не точно. В любом случае этот небольшой участок железной дороги имел бы огромное экономическое значение уже сейчас, ибо связывал Каму с судоходным притоком Оби, но и перспективное, открывая новые горизонты в добыче меди.
Понятно — дело это долгое.
Но выгоды сулило большие. И он старался найти влиятельных людей, которые бы смогли выступить союзником для него в этом предприятии. Поэтому и ходил — слушал. Приглядываясь к этим пьяным рожам. Прислушиваясь. Пытаясь понять — чем дышат, чего хотят.
Строго говоря Петр Алексеевич и завел подобные попойки с похожей целью. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. И в обстановке постоянных заговоров знать, какие мысли, страсти и желания обуревают твоих соратников дорогого стоит…
Глава 5
1702 год, июнь, 8. Лондон — Москва
— Ваше величество, — возбужденно произнес советник. — Ситуация критическая!
— Успокойтесь. — холодно произнесла Анна Стюарт.
— Виноват, ваше величество. Но все действительно очень плохо.
— Что произошло?
— Французы собирают в Бретани новую армию во главе с вашим братом — Джеймсом Стюартом. Мы полагаем он собирается высадиться в Шотландии.
— Наш флот разве не может этому воспрепятствовать?
— Может, но… до наш дошли сведения о том, что Людовик ведет переговоры с домом Оранских. И злые языки болтают, что он предложил Голландии испанские Нидерланды, если они отменят законы против католиков и перейдут на сторону Франции в этой войне.
— Вот как? — нахмурилась Анна. — И они на это пойдут?
— Людовик не требует невозможного. Просто разрешить католикам открыто исповедовать свою веру и занимать должности на равных с протестантами. В обмен на Фландрию и союз. Это ОЧЕНЬ соблазнительно.
— А Габсбурги… они это примут?
— Габсбурги не в том положении, чтобы этому помешать.
— А испанцы? Их это устраивает?