В этот момент Заховская подала напряжение. Лежащий на столе сердечник завибрировал. Воздух в районе предмета стал медленно расплываться, как над пламенем костра. Дымка высотою примерно два дюйма стояла около пяти минут. Потом что-то хлопнуло. Дымка превратилась в черный клубящийся дым.
— Молодец, детка, видимо, у тебя, наконец-то, что-то получается. Из чего сердечник?
— Из стали № 780, слегка подмагниченной. Перестаньте называть меня деткой, кто я для вас такая, чтобы так фамильярничать?
— Девочка, ну не обижайся. Разве не видишь, что ты мне очень нравишься, — сказал Джек, медленно обнимая Монику, — Слушай, а ведь это небольшой, но успех. Продолжай работу, и у нас все получится. Давай я тебя поцелую. По-дружески.
И доктор, соблазнительно улыбаясь, привлек к себе лаборантку. О, как давно у него не было женщины! А губки Моники просто прелесть! А что, сегодняшний день начинает приносить сладкие плоды. Через некоторое время Моника неловко отстранилась от Стоуна.
— Не принимай этого всерьез. Просто целоваться люблю.
— А может, еще что-нибудь любишь?
— Может быть.
Помявшись немного, Стоун решил уйти. Моника отвернулась, да и запах гари становился невыносимым. Надо пойти и включить вытяжку. Сталь № 780. Интересно, интересно… Какое напряжение-то девка подала?
Забыл спросить. Ну, ничего. Будем работать и со сталью, и с девушкой. Куй железо, пока горячо.
Это был шанс. Моника приоткрыла свои бархатные губки и кокетливо посмотрела на доктора. Стоун обнял девушку и поцеловал. Увлекшись, он, похоже, даже не почувствовал, как тонкая женская ручка вытащила связку ключей из его кармана. Вот, уже полдела позади, решила она.
— Не принимай этого всерьез, — сказала лаборантка и сразу же добавила, чтобы он, не дай Бог, не обиделся: — Просто целоваться люблю.
— А может, что-нибудь еще любишь?
— Может быть, — томно прошептала она, прислушиваясь как участилось дыхание доктора, и повторила поцелуй, желая усилить эффект.
Помявшись немного, Стоун решил уйти. Иди, иди, думала, глядя ему вслед, Заховская, хорек несчастный! Стала бы я с тобой целоваться, если б не дело. Ну, ничего страшного, Сникерс простит.
Джек удалился. Моника выглянула за перегородку и убедилась, что Стоун пошел, огибая лабораторию по часовой стрелке, включить вентиляцию и посмотреть за работой других.
Лаборантка прекрасно знала, что установленные в зале видеокамеры четко фиксируют все перемещения сотрудников. Когда она доставала ключи, Стоун находился почти вплотную к пластиковой перегородке, поэтому вряд ли на мониторах охраны что-либо заметили. Теперь же предстояло украсть записи Уильяма. Это увидят?! Да, конечно же, нет. Моника, вспомнив наставления Сникерса, сунула два конца заранее приготовленной проволоки в электророзетку, и свет погас. В лаборатории началась паника. Заховская встала и пошла в направлении, противоположном движению Стоуна, против часовой стрелки. Быстро миновала зал, скользнула в коридор. Оглянулась, никого не увидела и вошла в кабинет доктора. Уверенно открыла сейф, заменила тетради Сникерса на похожие, вынув их из сумочки. Уложив в нее дневники, защелкнула замочек, закрыла шкаф и небрежно кинула ключи в ящик стола.
Моника вышла из кабинета. Еще пара секунд, и она бы столкнулась лицом к лицу со Стоуном. Джек медленно выходил из-за поворота, освещая свой путь зажигалкой «Зиппо».
— Что вы здесь делаете?
— О, мне стало плохо, и я вышла освежиться.
— Ну да, конечно, такая гарь. Я уже включил вытяжку. Еще и свет вырубился. Но сейчас все исправят, и через полчаса можете приступать к работе. Извини, Моника, просто мне всюду чудятся шпионы. Создатель «Хроноса» ведь все еще на свободе. Вот я и волнуюсь.
— Не волнуйтесь. Вам нужно снять нервное напряжение. В последнее время вы очень много работаете. Не согласитесь ли сегодня поужинать со мной?
— Хорошо, хорошо. С удовольствием. Наверно стоит ехать прямо сейчас. Все равно сегодня нормальной работы уже не получится. Вы, Моника, идите на улицу, а я сейчас отпущу персонал и все закрою.
На это как раз и был расчет. Лаборантка вышла на улицу, пересекла ее, свернула налево, где между домов располагалась местная помойка. В нос ударил затхлый, противный до тошноты воздух. Грязные мусорные бачки, асфальт, покрытый пищевыми отходами, обрывками газет. По своей воле Моника ни за что бы здесь не оказалась. Но тут ее ждал любимый Сникерс.