– Едем за вином и продуктами. Вечером устроим празднование католического Рождества. Кто против? Принято единогласно!
Алиса с удовольствием смотрела на худое подвижное лицо Марка, длинный хрящеватый нос с заметной горбинкой, чуть вздернутую белесым шрамом бровь, крупные чувственные губы, шапку черных вьющихся волос (они наконец отросли) и счастливо улыбалась.
– Ты – ангел, – шепнул Марк, ткнувшись губами в шею Алисы, и резко вывернул руль, выбираясь с местной дороги на шоссе.
– Нет, это ты мой ангел-хранитель. И прошу об этом помнить, – игриво оттолкнула она мужа. – Если ты сейчас не будешь осторожным, то мы вляпаемся во что-нибудь.
– Ни за что! Мы просто обязаны жить долго-долго и умереть в один день! Последние анализы пообещали мне еще лет пять, – Марк хитро подмигнул жене.
– Очень праздничная тема, – надула губы Алиса, достала из бардачка несессер и принялась подпиливать сломанный ноготь.
– Упала? – сочувственно покосился Марк. – Кстати, с каких это пор ты стала избегать разговоров о моем драгоценном здоровье?
– Я не избегаю. Просто, когда чувствуешь себя счастливой, упоминание о смерти бестактно.
– А ты счастлива? – Марк испытующе посмотрел на жену.
Она загадочно молчала, томно прикрыв глаза темными ресницами, и он понял. Съехал на обочину, остановился, повернулся к притихшей девушке, осторожно убрал тонкие светлые пряди с узенького лица, обхватил его ладонями и принялся осыпать поцелуями глаза, покорно закрывшиеся под любовным натиском, усыпанный крохотными рыжими веснушками нос, круглую родинку возле правого уха.
– Девочка моя, единственная. Радость моя, как я жил без тебя? – бормотал он, задыхаясь от нежности. – То был сон, похожий на смерть! – неожиданным басом взревел он, внезапно оторвавшись от теплых податливых губ жены.
– Ты опять за свое? – с напускной суровостью фыркнула Алиса. – Я не хочу, слышишь, не хочу больше слышать это омерзительное слово, – протестовала она, шутливо молотя кулачками по жесткому худому плечу Марка. – Обещаешь больше никогда не произносить эту гадость в моем присутствии? Обещаешь?
– Обещаю. Да будет так. Аминь, – сдался наконец Марк, ловко уворачиваясь от тумаков.
– То-то же. Вот теперь поехали, – примирительно сказала Алиса и вернулась к шлифовке покалеченного ногтя.
Вечер обещал быть чудесным. Снегопад неожиданно прекратился. Воздух, напоенный морозной свежестью, крупные, словно вырезанные из мягкой желтой жести, звезды и вселенская тишина. Как в храме. Алиса стояла на веранде, запрокинув голову к небу, курила и любовалась. Она так пристально вгляделась в мерцающую звездную россыпь, что от напряжения на глаза навернулись слезы. И вдруг тонкий серпик месяца дрогнул и кокетливо затанцевал. Точь-в-точь, как у Гоголя в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», когда пакостник-бес перебрасывал его с руки на руку, поминутно дуя на обожженные ладони. В детстве перед Новым годом они с мамой часто пересматривали этот фильм.
– Офигеть! – вполголоса сказала девушка и обернулась на звук распахнувшейся двери.
– Тет-а-тет со звездами? – спросил Марк, кутаясь в толстый шерстяной плед.
Слабое здоровье не позволяло ему гусарствовать, и он постоянно носил теплые шарфы и носки, а о том, чтобы выскочить зимой на улицу без шапки, не могло быть и речи.
– Помнишь, ты обещала мне поступить в университет? – неожиданно спросил он. Вероятно, слово «офигеть», которым Алиса по обыкновению выразила свой восторг, покоробило его утонченную натуру.
Алиса промолчала. Вопрос образования в рождественский вечер ее волновал мало.
– А на какой факультет ты бы хотела? – не отставал муж, обнимая ее за плечи.
– Ну, не знаю-ю, – нехотя протянула Алиса и ткнулась носом в шею мужа. – Куда угодно, только чтоб с литературой не связано. Терпеть не могу книги.
– Почему? – изумился Марк, отстраняясь от жены, чтобы лучше видеть ее глаза, загадочно блестевшие в лунном свете.
– Ну, потому что в книгах одна неправда. В жизни грязь и проблемы, подлец на подлеце, а в книгах благородные рыцари, любовь до гроба, верность, добро всегда побеждает и прочая чушь, – цинично пояснила Алиса, берясь за следующую сигарету.
– Ну, знаешь, книги разные бывают, – возразил Марк. – Если ты про бульварные романы, то пожалуй. Но есть ведь Достоевский, Набоков, Чехов, в конце-то концов.
– В конце концов, среди концов конец-то будет, наконец? – насмешливо пропела Алиса, затягиваясь сигаретой.