Так прошло почти четыре года. Иногда я с кем-то знакомилась и ходила на свидания, но ничего дельного из этого не выходило, и я писала Марку: мол, опять не повезло. Как будто рассказывала о своей жизни то ли давнему приятелю, то ли случайному попутчику в поезде. А потом я влюбилась – как в омут с головой. Мой… кто? Бойфренд, друг, молодой человек? Да неважно. В общем, он считал коллекционирование открыток глупостью, терпеть не мог шоколад и не читал ничего, кроме «Financial Times». Я забросила посткроссинг и только Марку по-прежнему потихоньку отправляла открытки – как будто по обязанности, коротко и сухо подписанные. Он спрашивал, все ли у меня в порядке, но теперь уже я игнорировала его вопросы.
Через год мой роман закончился – банально и некрасиво. Краешком сознания я понимала, что это не мой человек, но ничего не могла с собой поделать. И я написала Марку – не хуррей, а длинное письмо. Но ответа не получила. Потом было первое число, пятнадцатое – открыток от него больше не было. Я отправила еще несколько сообщений – тишина. Сказать, что мне было плохо, - ничего не сказать. Жизнь шла, как у лошади в шахте: дом – работа – дом. Открытки больше не приходили – вообще ни от кого. Я читала книги – и тут же забывала, о чем. Шоколад теперь отдавал горечью – и вовсе не шоколадной.
Прошло несколько месяцев, незаметно подкрался день рождения – такой же сырой, грязный и холодный, как и день, когда я получила первую открытку от Марка. В почтовом ящике, который я проверяла по привычке, лежало сиротливое почтовое извещение на «малый пакет», неизвестно откуда и от кого.
Почта еще работала, и я успела получить запакованную в лиловую пленку коробочку. Дома из-под обертки выпала надписанная знакомым четким почерком открытка с ирисами, моими любимыми цветами. «To Anna with love. Happy Birthday!»[1]. В сиреневой картонной коробке аккуратными рядами лежали четырнадцать шоколадных конфет, самых разных – звездочки, цветы, фигурки животных. Я положила в рот восьмилучевую звездочку, обсыпанную ореховой крошкой. Ни на что не похожий вкус захлестнул волной, стало сладко, горько и как будто дремотно. Комната расплылась и исчезла.
Я сидела на траве высоко в горах, и это наверняка были швейцарские Альпы. Дул теплый ветер, откуда-то доносился звон церковного колокола. Над моей головой в угольно-черном небе горели звезды – столько и таких ярких я никогда не видела. А ведь я живу как… как в подвале, пришла в голову мысль. Вокруг огромный мир, в небе миллионы звезд, до них миллиарды световых лет, а я словно заперла себя в четырех стенах – работа, метро и магазин не в счет. Меня захватил какой-то невероятный восторг. Я протянула руки к небу, казалось, секунда – и я буду парить над горами, над всем миром, но телефонный звонок вернул меня обратно.
Одна из моих полузабытых подруг звонила, чтобы поздравить с днем рождения.
- Как ты? – поинтересовалась она с противной снисходительно-жалостливой интонацией. – Небось, одна сидишь?
- Мне подарили такой шоколад, - не удержалась я. – Ешь и прямо всякие чудеса видишь.
- С марихуаной, что ли? – усмехнулась подруга.
Я положила трубку и протянула руку к коробке, но удержалась. Не все сразу. Внутри еще продолжало дрожать радостное возбуждение. Хандры как не бывало. «Спасибо, Марк!» - прошептала я, включила ноутбук и написала ему сообщение, хотя и знала, что он не ответит. Во сне я летала над горами, а утром проснулась с давно забытым, наверно, с детства, ожиданием волшебства.
- Анька, ты влюбилась? – спросила коллега по работе. – У тебя глаза светятся, как у кошки.
Вспомнив ее слова, вечером я взяла из коробки конфету в виде улыбающегося кота – похоже, Чеширского. И снова меня подхватил водоворот вкуса, на этот раз легкого, с мятной прохладой, сладостью незнакомых фруктов и легкой кислинкой. Я оказалась в лесу, на тропинке, пестрой от солнечных бликов, а рядом… Рядом никого не было. И все же я чувствовала чье-то присутствие. Это было теплое облако добра и покоя, светлое, мягкое и пушистое.
- Эй, ты где? – спросила я.
Огромный рыжий котяра с глазами-крыжовинами возник из ниоткуда, потянулся и потерся об мою ногу.