— У вас можно раздобыть лыжи? — спросил хозяина франт.
— Не откажусь. Но где его взять?
— Я протелефонирую в Майринген.
— У вас есть телефонная связь?
— Да. Большое подспорье, — Вальтер указал на навесной, шкафчик, внутри которого, следовало полагать, и находился аппарат.
— А в Виллинген протелефонировать можно?
— Нет, это местная линия. С Виллингеном мы связываемся по старинке.
— Жаль.
Вальтер неслышно ходил по комнате, то пылинку смахнет, то стул переставит, но если на него не смотреть, то можно беспрепятственно предаваться собственным мыслям. Чем они я занимались. Франт сидел перед камином, отложив газету. Арехин сидел просто, сидел и смотрел на часы, стоявшие на полке.
— Не желаете партию в шахматы? — спросил франт, прерывая десятиминутное молчание.
— Можно и в шахматы, — согласился Арехин. Он не считал игру с любителями бесполезным делом. Конечно, в шахматном плане толку с игры мало, зато натура человека раскрывается за доской в самых откровенных ракурсах, приоткрывая потаенные стороны души.
Вальтер принес доску и фигуры. Разыграли цвет, Арехину выпали черные. Феликс Эдмундович смело двинул пешку на два поля вперед. Играл франт бойко, щегольски, но считал недалеко, и к девятнадцатому ходу оказался в безнадежной позиции. К чести франта, положение он осознал и партию сдал.
— Вы изрядно играете, — сказал он, собирая фигуры.
— Да, — не стал скромничать Арехин.
— А я сплоховал. В чем, по-вашему, моя ошибка?
— Не со своим братом связались. Для любителя дебют Берда вполне корректен, особенно против любителя-начетчика. Но против мастера…
— А вы, стало быть, мастер?
— Или около того.
— Что ж, будет мне урок. Позвольте отреваншироваться завтра, а сейчас — поздно уже. Устал.
После ухода франта Арехин по привычке в уме повторил партию. Разумеется, франт, то есть Феликс Эдмундович, а короче — Феликс, сел играть не времяпрепровождения ради. Похоже, он тоже прощупывал Арехина, старался выведать, кто перед ним да каковы пружины и рычаги, приводящие его в действие. Увидел франт то, что Арехин ему показал, а далее — вряд ли. Хотя и недооценивать Феликса Эдмундовича нельзя: пусть не за шахматной доской, но противником тот мог быть серьезным. Но ведь они не противники?
Когда пришла полночь, Арехин поднялся в свою комнатку. Представил компатриотов. Франта переименовал в Феликса, Владимира Ильича — просто в Ильича, такие сокращения не коробили, казались естественными. А Лев Давидович и Надежда Константиновна так и остались Львом Давидовичем и Надеждой Константиновной. Хочешь не хочешь, а нужно спать.
На подушке он обнаружил шоколадную конфету, а на тумбочке рядом с кроватью — крохотную, на два глотка, бутылочку бренди. Все, что требуется для легкого сна.
Но он решил положиться на природу. Сидел в темной комнате. Смотрел в окно. Невольно слышал звуки дома, все скрипы и шорохи. А вот и шаги, причем шаги уже знакомые. Не доходя пяти шагов, шаги прекратились. Легкий стук, звук касания металл о металл.
Арехин подошел к двери, распахнул ее и выглянул.
— Готовитесь к реваншу?
В коридоре, рядом с соседней дверью, стоял Феликс Эдмундович. На полу находился подсвечник с горящей свечой, а у Феликса в руках — пара шпилек.
Франт если и смутился, то чуть-чуть.
— Дело совершенно законное, — прошептал он. — Вы слышали, наш товарищ ушел любоваться красотами водопада и не вернулся. А у него есть кое-что, нам необходимое.
— Лекарство, — подсказал Арехин.
— Ну… Что-то вроде. Хозяева отказались допустить нас в комнату, вот и приходится собственными средствами…
— Ваши шпильки — средство? Это ведь не чемодан московского производства. Швейцарская работа булавочкам не поддается.
— Похоже на то, — согласился франт, — но я был должен попытаться.
— Вот и попытались, — холодно ответил Арехин.
— Вы сообщите о случившемся нашим хозяевам? — Видно было, что франта подобная перспектива не очень-то и пугала.
— Нет. Зачем посвящать швейцарцев в российские дела?
— Верно, — кивнул франт, одобряя Арехина.
— А вот Владимиру Ильичу, пожалуй, стоит сказать.
Франт явно растерялся:
— А при чем здесь Владимир Ильич? Какое он имеет к этому отношение? Да разве вы его знаете?
Арехин только улыбнулся.
— Да я и сам расскажу Владимиру Ильичу, — решился франт.
— Не сомневаюсь, — ответил Арехин. И закрыл дверь. Не хватает еще, чтобы их застали хозяева.
К такому же выводу пришел и франт; во всяком случае, of прекратил бесплодные попытки проникнуть в чужую дверь i ушел восвояси.