— Интересно, хватит ли времени?
— Времени на что?
— Чтобы сделать себе что-нибудь новое. Давно у меня не было необходимости производить впечатление на кого-то.
Кэтлин наклонилась вперед, пытаясь прочитать текст вверх ногами:
— А что за работа?
— Да уж не стучать на печатной машинке в шумной конторе. Швейной мастерской в Королевской больнице требуется швея.
— Ты хочешь профессионально шить?
В памяти Кэтлин всплыли воспоминания о тех временах, когда еще не было ни Конни, ни Брюса: все, что у нее имелось, — эта квартира и швейная машинка «Зингер». Не одну сотню часов она провела за ней: шила и подшивала новые платья, шторы, постельное белье, и по большей части для других — для клиентов, которые к тому же не всегда вовремя платили. Она вдруг снова ощутила отчаяние, которое испытывала тогда, и так ясно, будто все это было вчера.
Конни не понимала чувств матери. Она сложила листок бумаги и убрала его в конверт.
— Шить не сложней, чем печатать. И это больница, значит, я буду чувствовать, что тоже помогаю, понимаешь? — Она шмыгнула носом и стала ощупывать карманы в поисках платка. Горе напоминало о себе в самые неожиданные моменты. — Я слишком стара, чтобы быть медсестрой, но хотела бы делать что-то важное.
— Понимаю. — Кэтлин подождала, пока дочь утрет слезы, и продолжила: — Думаешь, это оно и есть?
— Не знаю, но возможно. — Конни успокоилась. — Ты ведь мне поможешь?
— Да, конечно, но думаю, что ты вполне способна сама сшить себе милую юбку.
— Если морозы продолжатся, мне понадобится и зимнее пальто.
Кэтлин подошла к плите и зажгла спичку — газ под чайником заиграл голубыми язычками.
— Нужно просто убедиться, что это наилучшая возможность.
Ее длинные волосы были убраны этим утром в тугой узел, но после возни со сменой белья они уже начали выбиваться из него. Она вынула заколки, с трудом удерживавшие волосы на месте, и расчесала пальцами серебристые пряди, доходившие до талии. Привычным, отработанным десятилетиями жестом Кэтлин собрала их в пучок на затылке и принялась закручивать, как канат.
— Предоставь все мне, у меня есть идея, — сказала она, аккуратно вкалывая заколки в волосы.
2 полотенца на ролике для кухни (Кэтлин).
6 махровых салфеток для умывания, отороченных косой бейкой из короба (Кэтлин).
Фред
Середина августа 2016 года. Эдинбург
Сильный дождь, не прекращавшийся несколько последних дней, закончился; возвратилось летнее тепло. Стало не так грязно для утренних пробежек, и стирки поубавилось, чему Фред был рад, но у него появились сильные боли в колене, которые никак не проходили. Старинный футляр от швейной машинки продолжал прекрасно работать дверным стопором для дверей, ведущих из прихожей в комнату. Засохший лак на куполообразной крышке футляра расслоился, что придало ему сходство с корой старого дерева.
Руководствуясь шестым чувством, Фред обходит стороной эту груду из дерева и металла, когда по частям выносит старый ковер. Он уже выбросил в контейнер несколько скатертей в цветочек и потрепанных полотенец, но был не в восторге, когда там же утром обнаружил чужой пластиковый карниз и засаленную шторку для душа. Теперь он выносит в контейнер более современную, но, как оказалось, сломанную швейную машинку, и ставит ее на чье-то выброшенное одеяло в пятнах.
Включив на телефоне диктофон, Фред переходит из комнаты в комнату и описывает квартиру, как это мог бы делать агент по недвижимости:
— Прекрасная квартира для сдачи внаем. Кухня. Ванная комната с раковиной, ванной и душем. Туалет. Две спальни. Кладовка. Солнечная сторона. — Он делает паузу. — Нужна новая проводка, возможно, новая мебель для кухни, отремонтировать туалет — кто сейчас говорит «уборная»? С каждой стены нужно содрать обои и перештукатурить, так что требуется полностью новая отделка. А еще — новые окна и приличные батареи.
Фред вспыхивает — ему кажется, что он совершает акт предательства.
Из кухонного окна он видит, как его соседка на заднем дворе снимает с веревок детские носки и футболки, провисевшие там большую часть дня. Он включает краны и пускает горячую воду, щедро выжимая зеленую жидкость для мытья посуды и вспоминая, как он некогда стоял на стуле у этой же раковины, опустив руки по локоть в мыльную пену, а бабуля передавала ему посуду после полдника — по одной миске или чашке.
Вымыв единственную кружку и тарелку с хлебными крошками, Фред вновь садится за стол и возвращается к своему тайному блогу, скрытому от мира технологиями и выполняющему роль его доверенного лица и исповедника.