— Как жаль, что вам приходится работать в поезде, — сказала Джин. — Из окна такие прекрасные виды открываются.
Он удивленно посмотрел на нее:
— В любой другой день я бы полюбовался вместе с вами, но мне надо готовиться к собеседованию, прошу прощения.
Она кивнула:
— Да, конечно, не буду вам мешать.
Пейзаж за окном был куда интереснее, чем журнал, который она купила на вокзале и отложила после нескольких первых страниц. Все оставшееся время Джин просидела, сложив руки на коленях и наблюдая за проплывающими за окном видами, которые менялись по мере того, как поезд двигался все дальше на восток. Через полтора часа он прибыл на станцию Хеймаркет. Оставалась еще одна остановка.
Она начала собирать вещи: убрала очки для чтения в чехол, на котором одна из ее внучек вышила крестиком голубые буквы:
БАБУШКА
Джин погладила неровные стежки, которые любила еще больше за детскую неумелость.
Раздался свисток, и поезд снова тронулся. Почти сразу стало темно: они въехали в туннель, а через несколько минут прибыли на вокзал Уэверли — огромный, закопченный, пахнущий соляркой. Ее попутчик вышел из поезда первым, а затем предложил ей руку.
— Спасибо, — поблагодарила Джин.
Она похлопала себя по сумке и поискала в карманах билет.
— Что-то забыли?
— Да просто журнал.
— Хотите, я за ним схожу?
— Нет, но спасибо за предложение. Оставлю его следующим пассажирам.
— Вы знаете, куда идти?
— Да-да, я здесь живу. Я знаю.
— Вы уверены?
Сам он уверен не был. Сейчас, на платформе, она казалась ему довольно хрупкой и болезненной.
— Все будет хорошо, — заверила она. — У меня есть трость.
— Осторожнее, пожалуйста.
— Конечно. Удачи вам на собеседовании!
С легкой улыбкой молодой человек пошел прочь от нее, но в конце платформы обернулся и помахал ей рукой, как будто они были давнишними друзьями, а не просто незнакомцами, которые случайно встретились на миг перед тем, как вступить в очередной этап жизни.
Джин постояла, переводя дыхание. Тем временем на другую сторону платформы прибыл еще один поезд. Из его дверей вышли десятки людей в деловых костюмах и с кожаными портфелями, бесцельно шатающаяся молодежь с рюкзаками и женщины с детьми. Она отошла к колонне, чтобы не оказаться ни у кого на пути, а потом направилась в вестибюль вокзала, радуясь, что у нее с собою только сумочка.
Джин повернула налево и, вспомнив, какие крутые ступеньки у гостиницы, решила не спеша подняться к улице по длинному пандусу, помогая себе тростью. Запах города нельзя было перепутать ни с чем. Угольной пыли от паровых двигателей больше не было, зато остался аромат, который доносил ветер, колышущий ранние летние цветы в садах. А еще в воздухе города чувствовалось нечто, намекающее на присутствие денег.
На Принсес-стрит она поняла, что с тех пор, как позавтракала, прошло уже много времени. Стоило где-нибудь заказать чашечку чая.
Джин решила зайти в «Дженнере».
Через десять минут она уже стояла в отделе косметики крупнейшего универмага Эдинбурга и представляла, как в этот же самый момент женщины по всему миру вдыхают сотни ароматов дорогого парфюма в магазинах, подобных этому, и их мозг вынужден обрабатывать миллион посланий одновременно. Но она прошла дальше, отказавшись от предложений познакомиться с новыми образцами, и поднялась по ступенькам в атриум. Лифт был крошечным — всего на четверых человек, но зато здесь в углу стоял стул, абсолютно лишний, по мнению молодежи. Однако Джин никогда бы не позволила себе сидеть в лифте, поэтому она только покрепче сжала медный поручень. Кабина двинулась вверх.
Ресторан находился в передней части здания. Джин выбрала место у окна и стала ждать, когда у нее примут заказ. Со своего наблюдательного пункта она могла видеть почти всю Принсес-стрит — с одного конца до другого. Автобусы, такси, автомобили стояли в длинных пробках, и над всем этим возвышался Эдинбургский замок.
Ей принесли чай и теплый скон[30] с малиновым джемом и несоленым маслом. Она изучала выпечку с профессиональным интересом. Недурно, разве что слишком плотное тесто. Жир смешивался с мукой машинным способом, а не вручную, но вполне приемлемо. И джем определенно не домашний: цельных ягод не было. Джин улыбнулась сама себе: не так-то легко бороться с предрассудками, которым следовала всю жизнь.