Маме и папе нравилась такая идея: день за днем, удача сегодня и безмятежное завтра. А вот я беспокоилась – город Галатия научил меня тревожиться. Мой папа, рыбак, утонул, когда я была еще совсем крошкой, чтобы помнить то время. Мы жили на скудный заработок мамы, и нам с Кристосом было пятнадцать и тринадцать лет соответственно, когда она умерла от короткой, но злой лихорадки. Нам повезло, что у нас имелись работа и инстинкт выживания диких котов. Большую часть времени мы жили, как беспризорники, ночуя на кухнях друзей, когда они могли помочь, или в переулках под импровизированными навесами, выгребая крошки из ящиков пекарей, мясников и уличных зазывал. Однако мы быстро учились, и, в отличие от Кристоса, я скоро поняла, что пеллианский образ жизни не приведет к экономической безопасности в городе, как это делает галатианская щепетильность.
Теперь Кристос вступил в Лигу рабочих – организацию, которая, как он заявлял, являлась дыханием будущего. Я же отточила свое чародейское мастерство, считавшееся атрибутом прошлого. И то и другое приносило пользу, но по-своему. Я зарабатывала деньги и создавала нам комфортные условия, а связи Кристоса помогали ему находить работу, которая тоже пополняла наш скромный кошелек. Если бы он продолжал работать осенью, а моя торговля не замедлялась зимой, я смогла бы вложить часть доходов в развитие своего дела. Мечта об огромном ателье, расположенном у самой Площади фонтанов, с большими стеклянными витринами, которые демонстрировали бы мои лучшие модели, быстро оттеснила более прагматические мысли. Но зима означала более чем скромную выручку для моего магазина и мало работы для Кристоса.
Чайник тихонько зашумел, из носика пошел пар, и я плеснула кипятка на тянущие плесенью чайные листья в старом заварнике. На носике был скол, а на ручке – небольшая трещина.
Дверь со скрипом открылась и хлопнула. Прежде чем Кристос ввалился в комнату, я вскочила на ноги.
– О, сестренка!
Он сжал меня в медвежьих объятиях, пропахших сладким вином.
– Что будешь на ужин? Пирог с бараниной или с курятиной?
– Зачем ты столько принес? – спросила я, забирая у него едва завернутые пироги. – Они же огромные!
Мы вполне могли бы наесться одним. И они пахли божественно вкусно.
– Не ругайся! – сказал он с дьявольской усмешкой. – Это подарок.
– Мы забыли о дне твоего рождения? Или сегодня какой-то праздник, которого я не знаю? – спросила я, двинув его по ребрам. – Как твое запястье?
– Да… так себе, сегодня я не смог работать. Завтра. Джек записал меня в бригаду, которая доставляет на верфи деревья.
– Что же ты сделал, чтобы заслужить эту пару пирогов?
– Встретился с одним из университетских лекторов. Он послал их вместе со своимии комплиментами.
У меня промелькнула надежда: вдруг лектор предложил моему брату работу в университете или даже пообещал ему помощь при поступлении.
– Он хочет помочь Лиге рабочих.
Мои надежды мигом угасли.
– Какую такую помощь он предлагает? Математическую опеку?
– Смешно, – ответил Кристос. – Нет, он преподает на факультете и читает нам публичные лекции. Короче, он наш сторонник. Ему нравится Лига. Он поможет нам составить набросок требований для городского Совета.
– Требований?
Я чуть не подавилась.
– Что ты имеешь в виду, говоря о требованиях?
– Он считает, что это единственый способ привлечь внимание к тому, чего мы хотим. И профессор прав. Если нас будут считать лишь кучкой оппозиционеров, то ничего не изменится. Знать просто прогонит нас с улиц, если мы поднимем шум. Но когда у нас появится реальная платформа…
– Платформа, на которой стоишь ты, – возразила я. – Пока что тебя считают уличным крикуном. Однако если ты потеряешь осторожность, тебя обвинят в государственной измене.
– Разумеется, я буду осторожен. Я буду очень осторожен – например не съем эту штуку целиком.
Кристос оторвал кусочек корки от ближайшего к нему пирога, аппетитный запах бараньего мяса разнесся над столом. Смысл слов моего брата был ясен: я вела себя как мнительная сумасбродка, и его не интересовал спор со мной. Мое мнение о Лиге рабочих не являлось чем-то новым, и я сама признавала, что некоторые мои страхи выглядели излишне реакционными. Но слово «требования» дало мне еще один повод для тревоги.