Я посмотрела на позолоченные фарфоровые часы, висевшие на стене. Кристос ждал меня, и я уже опаздывала. Теплый салон, ярко одетые интеллигентные гостьи и заказ на громадную денежную сумму не могли стереть холодную неуверенность улиц, и мне было жаль, что мы стали обсуждать летние беспорядки. Извинившись, я отошла от трио. Леди Сноумонт была поглощена эскизом аккуратно составленных цветов. Несколько женщин рядом с ней что-то вышивали, но я заметила, что они обсуждали достоинства какого-то поэтического сборника, а не занимались пустой болтовней, как можно было ожидать.
Собравшись с мыслями, я повернулась, чтобы уйти, и едва не столкнулась с мужчиной, одетым в строгий черный костюм.
– Мои извинения!
Он склонил голову. Я в свою очередь извинилась, и он усмехнулся. Его миндалевидные глаза лучились, как солнце в весенний день. Я сделала шаг назад и угодила в объятия Виолы.
– Софи! – Она покачала головой. – Уходите? Так скоро? Я только что хотела начать игру в жмурки, сегодня было сказано слишком много серьезных вещей.
– Мне очень понравилось беседовать с вашими подругами, миле… Виола. Вы были правы, они очаровательны.
Мужчина в черном костюме прошел мимо меня в зал и приветливо махнул рукой Паулине и Ние. Он рассмеялся, а я посмотрела на его медово-каштановую косичку. Виола подняла бровь, отследив мой взгляд, но лицо ее было веселым, а не сердитым.
– Надеюсь, вы скоро вернетесь.
– С набросками и образцами материи.
– Отлично. Жду не дождусь, когда это случится.
Виола пожала мою руку и напоследок наградила меня озорной улыбкой. Затем она повернулась к гостям в зале.
– Ну и кто сможет обыграть меня в жмурки?
6
Воздух на улице стал теплее. Солнце скрылось за большие серые облака, пришедшие с севера. Поздним вечером будет дождь, подумала я, надеясь, что Пенни закроет окна в магазине. Накинув капюшон на голову, я возблагодарила мягкую шерсть, прикрывшую мои замерзшие уши.
Кристос три дня подряд звал меня в кафе, которое он с друзьями часто посещал в последнее время – якобы потому, что у них треснули бочки с зимним элем. Брат убеждал попробовать напиток, но я понимала истинную подоплеку дела. Его тактика походила на тонкую ткань, сквозь которую мог видеть даже ребенок. Он хотел увлечь меня такой беседой, что, проснувшись однажды утром, я схватила бы один из его нелепых красных колпаков и с плачем умоляла бы о реформах.
Когда я подошла к таверне, которую выбрал Кристос, мои нервы были уже на пределе. «Ореховая долина»! Я могла бы просто выпить кружку эля, порасспрашивать подруг о семейных делах или подождать, когда кто-то затянет песню, – перед тем, как разговор станет слишком серьезным. Напиток-другой – и домой в постельку. Если не будет поздновато, я сделаю несколько набросков для платья леди Виолы. На моих губах заиграла улыбка. Она захотела платье не ради личной безопасности, а из-за моего искусства в дизайне, драпировке и шитье. Это был высочайший комплимент, за который мне к тому же платили деньги.
Я поспешила перейти Площадь фонтанов – скорее из-за холода, чем из-за темноты. Единствеными солдатами в парковой зоне были часовые, которые смотрелись весьма жалко, пока ветер гулял по площади. Несколько человек все еще крутились у своих подвод и товаров: разносчики, нанятые пекарнями, фермами и мясными магазинами. Одинокая девочка в синем коротком плаще и рваном платье стояла в центре площади и пела – торговка балладами. Печатник послал ее сюда с несколькими образцами песенной лирики, и она рекламировала его продукцию, напевая песни.
И накладывая чары.
Я потихоньку приостановилась. Когда она пела, вокруг нее расцветало слабое сияние – очень неприметное и прерывистое. Только чародеи могли видеть его, и то лишь – самые тренированные, обученные искать свет, который собирался из воздуха и сгущался вокруг чар. Торговка балладами имела тот же дар, что и я, но она не знала, как поддерживать и развивать его или как накладывать магию на объекты. Моя мать упорно учила меня этому, поскольку знала сам процесс и не сомневалась, что у меня были необходимые способности. Требовались годы практики, чтобы показать человеку, как накладывать чары на тот или иной предмет.
Мать не учила меня, как создавать магию из чего-то материального. Однако нить и игла рассказали мне многое о физических чарах, которые традиционно использовали пеллианцы. До ее скоропостижной смерти я не понимала, что могут быть другие способы наложения чар. Однажды, много лет назад, я видела, как певица-чародейка, жена рыбака, распутывала сеть в их семейной лодке. Я спросила ее, как она обучалась магии, но она отвернулась от меня, словно посчитала бесноватой. Тогда-то я поняла, что, не говоря уж о тренировках, некоторые даже не знали о своих способностях. Галатианцы испытывали недоверие к чарам – они почти не обучались. Единственными профессиональными чародейками в городе были пеллианки. Но все они использовали глиняные таблички и разные методы плетения трав.