– К чему такая спешка, синьорина Джемма, я бы и сам закрыл! – воскликнул крестьянин.
– Вы должны были сделать это сразу же, – сурово ответила она. – Не видите разве: первая же проходящая мимо служанка, у которой хватило наглости, немедленно сунула сюда свой любопытный нос! – и, уже обращаясь ко мне, указала на узкую щель, которую специально оставила в воротах: – Проваливай отсюда, девчонка!
– Я швея, это синьора Провера велела мне прийти, – пробормотала я, скорее позабавленная, чем обиженная: я и впрямь с любопытством оглядывалась вокруг.
– Швея? И где же твоя швейная машинка?
– Не знала, что она понадобится.
Хотя машинка и называлась переносной, она была не такой уж и легкой, и я подумала, что ради пары швов и штопки тащить ее не имеет смысла.
– Ну, значит, с завтрашнего дня будешь носить, – сказала мне женщина, в которой я по имени узнала бедную родственницу. – А раз пока руки у тебя свободны, поможешь нам занести в дом эти корзины.
В телеге, помимо корзин, стояли еще мешки и переметные сумки, полные фруктов, моркови, картошки, бобовых, цикория, мангольда и прочей зелени, которую тот крестьянин-испольщик привез из принадлежащего адвокату имения неподалеку от города. Как я позже узнала, телега появлялась во дворе Провера два раза в неделю, снабжая семью всем необходимым: именно поэтому их служанку никогда не видели идущей с рынка с сумками в руках. Даже мясо – кур, ягнят, козлят – им привозили из деревни. Припасов, доставленных тем утром, было более чем достаточно на семью из шести человек. «Значит, кормят здесь хорошо», – решила я, но синьорина Джемма тут же избавила меня от иллюзий. Поняв, что в руках у меня нет ни узелка, ни свертка, она недовольно поинтересовалась: «Ты разве не захватила с собой обед?»
Я остолбенела: еще никогда, ни разу не случалось со мной такого, чтобы во время работы в богатом доме меня не покормили обедом. Ни со мной, ни с любой другой портнихой. Мы привыкли обсуждать друг с другом особенности кухни, рецепты, обилие, разнообразие или, наоборот, однообразие блюд той или иной семьи. Но, по всей видимости, в доме Провера этот обычай не соблюдался. А может, они даже не знали о нем, поскольку не имели привычки звать работников на дом.
Держа в руках корзину с грушами, попробовать которые мне было не суждено, я с досадой поднялась по лестнице, ведущей внутрь дома, и синьорина Джемма провела меня в кухню. Через приоткрытую дверь я заметила, что собравшаяся в столовой семья как раз заканчивала завтракать: три женщины были одеты в домашние платья, а адвокат собирался уходить. В кухне, стоя, грызла кусок черствого хлеба служанка. «Как, ты еще не закончила? – говоря на диалекте, упрекнула ее синьорина Джемма. – Спустись-ка во двор да задай отрубей курам, а потом наведи чистоту в комнате для шитья, пока мы не приступили к работе».
С кухонного балкона, выходившего на задворки дома, наружная лестница вела в небогатый деревьями сад размером с передний двор, но, разумеется, не мощеный, где, устроившись на нижних ветвях апельсиновых и гранатовых деревьев или роясь в земле в поисках червей, сгрудилось огромное количество кур: десятка четыре, а то и все пять, – огромный птичник, каких в городах обычно не держали, разве что где-то на окраине или вовсе в деревне. В глубине сада виднелся низкий курятник, тянувшийся вдоль всей стены. В те годы еще не запретили держать на задних дворах городских домов живность вроде кур или кроликов, но обычно это делалось для личного пользования, голов по шесть-семь, а кроликов – максимум десять, чтобы соседи не жаловались на неприятные запахи и громкие звуки. Но птичник Провера был настолько большим, что мне стало любопытно, кто же успевает съесть все эти яйца, которых хватило бы, чтобы прокормить целый монастырский пансион.
Но на этом странности семейства не заканчивались. Как только адвокат ушел, синьора позвала меня в столовую, где после завтрака (не слишком обильного, как можно было догадаться по числу тарелок) прибирались ее дочери.
Через галантерейщицу мы уже успели договориться с синьориной Джеммой о ежедневной оплате, поэтому я ожидала, что сейчас мне расскажут о работе, которую предстоит выполнить. Однако синьора Провера, отослав обеих девушек и проверив, что окна и двери хорошо закрыты, взяла меня за руки и, глядя прямо в глаза, торжественно произнесла:
– Прежде чем приступить к работе, ты должна дать клятву.
Я посмотрела на нее с недоумением:
– В чем же мне надо поклясться?