Но недолго ей оставалось волноваться, бедняжке: маркиза еще не успела вернуться из свадебного путешествия, как моя бабушка, перешивая подол одного из моих зимних платьев, вдруг склонила голову на грудь, глубоко вздохнула и умерла. «Внезапный удар, – постановил доктор, выписывавший разрешение на похороны. – Сердце слишком износилось».
Большая часть наших скромных сбережений пошла на похороны и место на кладбище: мне не хотелось хоронить бабушку на участке для бедняков, где лежали все прочие родственники.
Теперь я осталась совсем одна: слава богу, ремесло у меня было, но никаких заказов на тот момент не предвиделось. Хорошо еще, что о крыше над головой мне не надо было волноваться: домовладелица, придя попрощаться с телом, хотя и не поехала потом на кладбище, заверила меня, что я могу остаться на прежних условиях – если продолжу убирать с тем же старанием, что и бабушка. Но как быть с остальным? Сбережения скоро закончатся, и чем тогда платить за еду, мыло, свечи, керосин и уголь? К своим подругам детства, ставшим теперь прачками, гладильщицами или посудомойками в тратториях, я не могла обратиться за помощью: все они едва сводили концы с концами, работая по пятнадцать часов в день, чтобы хоть как-то прокормить своих детей. Может, лучше забыть о независимости, послушать кумушек-соседок да подыскать себе местечко прислуги в каком-нибудь почтенном семействе? Тебе всего шестнадцать с половиной, говорили они, ты еще слишком молода, чтобы жить одной. Но, вспоминая историю Офелии, о которой сама узнала лишь недавно, я думала о том, как много моя бабушка сделала, чтобы научить меня ремеслу. Разве можно предать ее последнюю волю?
Стараясь теперь экономить даже на еде, я протянула еще пару месяцев. Каждый день обходя старых заказчиков, расспрашивая, нет ли у них для меня работы, я стыдилась настаивать, когда они отвечали: «Нет, мы уже обратились к другой швее». О том, чтобы снова явиться к Артонези, не говоря уже о новом доме, куда переехали синьорина Эстер с мужем, я даже не думала: ворохов одежды, которые мы с бабушкой для них нашили, хватило бы на долгие годы, разве могло новобрачным понадобиться что-то еще? Как назло, в это время в городе не было и американской журналистки, обучавшей синьорину Эстер английскому (заботу о ее белье бабушка время от времени брала на себя): она на несколько месяцев уехала на родину навестить сестру.
Лежавший в комоде кошелек с каждым днем становился все более тощим. Я уже снесла в ломбард платья, подаренные синьориной Эстер, несколько комплектов простыней, которые бабушка собирала мне в приданое, ее золотую крестильную цепочку и сережки с коралловыми подвесками, которые она оставила мне в наследство, продала старьевщику даже те немногие книги, что у меня имелись, в том числе журналы «Корделия» и те, что отдала мне Эрминия, и даже оперные либретто, что были в хорошем состоянии. Конечно, чтение могло бы помочь мне скоротать время, особенно сейчас, когда глаза не утомлялись над шитьем, но даже эти несколько чентезимо были мне необходимы. К счастью, мне удалось сохранить за собой обе полуподвальные комнатки, иначе с учетом постоянных скитаний от дома к дому в поисках работы и регулярных прогулок в полях за городом, где я собирала мангольд, дикие артишоки, цикорий и съедобные травы, меня бы непременно арестовали за бродяжничество.
Но сдаваться я не собиралась.
В конце концов мое упорство было вознаграждено. Как раз в тот момент, когда я, проведя неделю на пустых макаронах и диком цикории, уже совсем выбилась из сил, меня разыскала экономка синьора Артонези. «Маркиза хочет с тобой поговорить, – сказала она. – Сейчас же ступай на виллу. Адрес-то знаешь?»
Невероятно! Что могло понадобиться синьорине Эстер?
По своей наивности я как-то не думала, что, помимо множества красивых рубашек, халатов и нижних юбок, новобрачной в скором времени может понадобиться еще один набор одежды. Не то чтобы я не понимала простейших вещей, но история ее любви всегда казалась мне такой поэтичной, такой идеальной и бестелесной, что в душе я отказывалась думать о физической стороне «венчания», как это именовалось в романах Делли[1], и того, что за ним следовало. Я не задумывалась даже о том, что сама королева уже родила одну за другой двух принцесс и юного наследного принца, хотя хозяева всех до единого магазинов выставили по этому поводу в своих витринах увеличенную фотографию нашей государыни с тремя детишками в кружевных платьицах: меня, если честно, больше интересовал крой самих платьиц и чепчиков, чем то, как их владельцы появились на свет.
1
Псевдоним авторов популярных любовных романов, брата и сестры Жанн-Мари и Фредерика Птижан де ла Розьер