— В другой мир они перешли, Ваня. Нет больше ни Андрюши, ни Азата. И Саюшкину ты больше никогда уже ничего не докажешь…
— Как их убило? — хриплым голосом спросил Иван.
Игнат ответил не сразу. Вероятно, он восстанавливал в памяти ушедший бой по минутам, чтобы ничего не упустить и рассказать всё то, что видел собственными глазами.
— Когда «Юнкерс» положил бомбу и танк наш умолк, командир решил осмотреться, что к чему. Долго возился с люком, пока смог открыть. А как открыл — его тут же сразило осколком. Я вытащил Саюшкина, положил в воронку рядом с танком, а сам отполз в небольшой овражек неподалёку. Стал ждать, когда вы появитесь, чтобы прикрыть в случае чего. Азат спрыгнул удачно, успел вовремя укрыться за гусеницей — вслед за ним очередь автоматная брызнула. Он тебя должен был вытаскивать. К этому времени из дымов выскочила небольшая группа уцелевших немецких танкистов. Они бежали прямо на нас. Голдобин был ещё в танке, срезал их из пулемёта. Через пару минут я увидел тебя и Голдобина. Он успел вылезти. И Азат в это время тебя заметил, из-под танка выполз следом за тобой. Тут вас всех и накрыло одним снарядом.
Житников умолк. Рядом с Иваном застонал раненый, потом стал бредить, громко выкрикивая отдельные слова.
— А ты как со мной оказался? — спросил Иван.
— Когда разорвался этот проклятый снаряд, я, грешным делом, подумал, что всех вас поубивало. Лежал в овражке и ждал, когда стрельба немного утихнет. Потом пополз, чтобы забрать оружие и сумку командира. У меня в магазине оставалось совсем мало патронов. Голдобин и Байбеков были мертвы, а ты оказался жив. Я и потащил тебя в овражек. А тут, откуда ни возьмись, немецкая пехота поперла на хутор вслед за танками. Заметили нас тобой. Пальнули. Я тебя успел столкнуть в овражек, а сам словил две пули. Одну — в руку, другую — в ногу. Слава богу, кости не задели. Обе навылет прошли. Распластался я, прикинулся убитым. Немцы мимо прошли. Потом перевязал себя, тебе ногу перетянул. Крови ты потерял много, потому и очнулся только сейчас.
— Что было потом?
— Часа полтора пролежали мы с тобой в овражке. Ты в себя не приходил, всё время бредил, звал какую-то Таисью. С тобой я уже не мог уйти, и в одиночку ходок из меня получился никудышный. Так и лежали рядышком. Потом наши вдруг окрысились, в контратаку пошли. Отбросили немцев от хутора, тут же санитаров выслали с машиной. Подобрали нас. Едем вот на сортировку. Километров пять осталось. Там у нас железяки немецкие повытаскивают и развезут по тыловым госпиталям. Меня, думаю, поближе к передовой оставят, а тебя дальше отправят. Тяжёлое твоё ранение. Контузия, как-никак, ногу разворотило шибко и плечо порезало. Месяца два-три проваляешься на койке.
— Спасибо, Ерофеич, — тихо произнёс Иван. — Ты мне жизнь спас.
— Ты, Ваня, молчи лучше, — сказал Житников. — Тебе нельзя много говорить. Узнал, что хотел, и ладно. В госпитале успеешь ещё наговориться.
Весь оставшийся путь прошёл, как в тумане. Иван то впадал в забытье, и перед глазами тотчас вставало улыбающееся лицо Таисии, то вновь приходил в себя и видел озабоченный взгляд Ерофеича.
Машина остановилась у приземистого навеса с дощатой крышей. Вместо стен по бокам был натянут брезент. Это и был полевой госпиталь, возведённый наспех. Вокруг него стояли машины и подводы с ранеными, сновали санитары с носилками. Тут же располагалась прачечная, на которой трудились пятёрка женщин среднего возраста. В их распоряжении были два пожилых солдата, которые таскали из ручья воду в вёдрах и выносили помои. На натянутых между деревьями множественных верёвках были развешаны выстиранные простыни, халаты, полотенца, бинты и разное тряпьё.
— Большое тут хозяйство, — удивлённо проговорил Игнат Житников, обратив свои слова неизвестно к кому.
К их машине подошли четыре солдата-санитара, открыли задний борт, приставили деревянный трап. Двое поднялись в кузов, двое остались внизу с носилками.
— С прибытием, мужики, — выговорил один из них, стараясь придать голосу бодрый тон. — Из Вологодской волости есть кто?
Никто из раненых ему не ответил, и он замолчал.
Санитары сделали четыре ходки, прежде чем Иван оказался у них на носилках. Они подняли носилки и понесли под навес. Житников, опираясь на палку, попытался проследовать за ними.
— Тебе там делать нечего, — хмуро сказал один из санитаров. — Этого сейчас будут резать, а ты дожидайся своей очереди вон там.
Игнат посмотрел в том направлении, куда показал кивком головы санитар и увидел большую группу раненых, расположившихся прямо на земле.
— Я дождусь тебя, Ваня, — громко произнёс он вдогонку и поковылял к легкораненым.