В душе командира дивизии угасала уверенность в успешном форсировании пролива, угасала, тратясь на борьбу с сомнениями, предчувствием неотвратимой беды, накопленная в передштурмови недели и дни драгоценная вера в успех операции. О каком наступательный порыв можно говорить, если ...
Отпрыгнула темнота, тугой пучок света, как от электросварки, ослепил всех, кто был на мостике, надвигался сбоку, превратившись в белое, разрубающий ночь, лезвие огромного меча. Рукоять держал кто далеко на берегу, острие, медленно перемещаясь, то бесшумно ложилось на воду, то наталкивалось на гребень волны, пока не пронзила насквозь тральщик, который болтался посередине пролива.
... Вот она, эта беда! Хуже не позади, худшее впереди, оно только начинается. По проливу занишпорилы лучи прожекторов, десант обнаружено, и не вблизи вражеского берега, на полпути, расчет на внезапность провалился, если бы не разгильдяйство морячков, они бы давно были на месте, а теперь ...
Резануло светом по глазам и полковник закрылся ладонью. Луч прожектора выхватил из тьмы неподалеку тральщика по правому борту катер с белой цифрой "9" на борту. На этом катере шел командир шістсот семьдесят четвёртому полка майор Бодров. Его полк был лучшим в дивизии, он имел первый штурмовать крымский берег. На корме бронекатера жались друг к другу десантники, за рубкой был тесно от командиров штаба. Ослепительный луч прожектора держался на рубке "девятки" секунду, вторую, третью ... И тут катер резко подскочил на волнах, подброшенный мощным гейзером воды, огня и дыма ...
- На мину напоролись! - Высоким голосом воскликнул Худяков. За все время, пока стояли на мостике, ни он, ни Глазков не перекинулись и словом - Право на борт! Спасательные средства за борт!
Спасать, однако было никого. Там, где только что был бронекатер, вертелись в водовороте обломки дерева, какие-то ящики, бочки ... за полсотни метров нырял в волнах понтон с двумя 76-миллиметровыми полковыми пушками. Этот понтон катер тянул за собой на буксире, теперь его сносило течением и волнами все дальше и дальше ...
Освещенный прожекторами, ракетами, десант барахтался в проливе, разбросанный на всю ее ширь, захлебывались в волнах тральщики, баржи, мотоботы, баркасы, понтоны на буксире катеров, а над ними выло, ревело, багрово вспыхивало небо, во время грозы, море выбрасывало с себя белые водяные столбы, которые, казалось, достают до низких рваных, насыщенных дождевой влагой облаков. И едва опускали одни, как вблизи вырастали другие - невидимые могущественные кувалды дубасили по проливу, превращая в щепки и обломки все, что попадало под их удары. Один такой удар пришелся рядом тральщика, столб-великан вырос обеих Глазкова и он подумал, что это конец, но корабль качнуло и водяной великан рухнул в стороне, только сбил тральщик с курса. Корабль заваливался на борт и уже казалось, что он не выровняется, но мгновение поколебавшись, тральщик вернулся в исходное положение. С Глазкова взрывной волной сорвало фуражку, председатель гудела - похоже, легкая контузия. Что это было? Мина? Этот флотоводец, ко всему, еще и завел их на минное поле! Полковник в ярости оглянулся на Худякова, но увидел молодого незнакомого командира.
- А где Худяков? - Пытался перекричать грохот командир дивизии.
- Убит. Осколком полголовы снесло ... Унесли ... - Долетело сквозь грохот взрывов.
- А вы кто?
- Командир отряда тральщиков, товарищ полковник, - флотский командир вытянулся, отдал честь, - капитан-лейтенант Осипов.
- Мы что, по минно полю идем?
- Нет, товарищ полковник. Отдельные только ... попадаются кое-где ...
Глазков и сам устыдился бессмысленности своего вопроса. Какое минное поле! Так купно и прицельно может бить только артиллерия. В проливе взрываются - он по опыту знал - снаряды крупных калибров, по барже и баркаса бьют тяжелые дальнобойные пушки. Это был огонь на поражение, он достигал своей цели, призрак разгрома стоял перед Глазков: перевернутый мотобот, люди, лезли на его днищу по головам друг друга, охваченный огнем бронекатер, черные фигуры на его палубе суетятся, сбивают огонь, брошенный понтон с ящиками патронов и снарядов, прошедший метрах в пяти от борта тральщика, солдат верхом на бревне, который кричит, размахивает руками ... В эту минуту полковник Глазков понимал, осознавал только одно, самое главное: переворачивались, горели, тонули не просто мотоботы и катера, набитые солдатами и командирами, - шла на дно, погибала расстреливаемых вплотную националистами его, Глазкова, дивизия ...