– Это же песня!
– Ничего, – сказал Толик. – Законно будет.
Лену позвали, и она убежала. Толик покосился на Лёню Травина, стоящего рядом со скрипкой.
– Скрипеть будешь?
Лёня с презрением посмотрел на Толика и затряс кистями рук, разминая свои музыкальные пальцы.
– Ты не очень долго скрипи, – посоветовал Толик. – А то все мухи сдохнут.
– Мне перед выступлением волноваться нельзя, – сообщил Лёня, – а то бы я тебе дал.
– А ты после выступления дай, – посоветовал Толик, но тут же вспомнил, какой он великий человек, и перестал задираться. Стоило ли тратить слова на какого-то ничтожного Травина.
Когда открылся занавес, родители дружно зааплодировали, хотя сцена была ещё пустая. Затем вышла Щеглова-парашютик и радостно объявила:
– Начинаем концерт учащихся младших классов, посвящённый празднику Первое мая.
Дальше Щеглова не успела ничего сказать, потому что на сцену выбежали четыре первоклассницы. Они стали танцевать польку. Одна первоклассница всё время путала. То она отставала от подруг и кружилась одна, а то вдруг останавливалась и смотрела, как будто не понимая, что делают остальные. В зале смеялись. И только под конец все поняли, что она делала это нарочно, изображая артистку-растеряшку.
Первоклассницам хлопали очень долго. Одна женщина хлопала так, что свалилась со стула. Потом оказалось, что это была мама растеряшки.
Следующим номером выступал Лёня Травин. Он вышел на сцену и поклонился. За это ему похлопали. Затем он провёл смычком по струнам, и все затихли, думая, что он уже начал играть. Но оказалось, что он пиликал просто так, настраивая скрипку. Но вот наконец он заиграл. Это была протяжная и грустная музыка. И сам Лёня стал сразу какой-то грустный и тонкий. От его вида и от его музыки у Толика вдруг пересохло горло и задрожали колени. Он вспомнил, что следующий номер его. Уж лучше бы этот несчастный Травин играл что-нибудь другое. Например, песню из кинофильма «Человек-амфибия»: «Эй, моряк, ты слишком долго плавал…» Эту песню знали в школе даже первоклассники. Она страшно весёлая. От неё настроение улучшается. Но Травин играл совсем не то. Тем не менее после окончания ему долго хлопали. А один мужчина кричал «бис!» так громко, что с потолка сыпался мел. Потом оказалось, что это папа Лёни Травина.
И вот на сцену вышел Толик. Он сразу увидел своего папу, который сидел в первом ряду и о чём-то переговаривался с директором. Толику стало нехорошо. Ведь директор мог рассказать папе про льва и про всё остальное. Толик стоял и глядел на папу, стараясь услышать, о чём он говорит. Толик совсем забыл, что стоит на сцене. Тогда в зале, подбадривая его, стали дружно хлопать. Толик с недоумением посмотрел в зал и вспомнил, что ему нужно читать стихотворение.
– Широка страна моя родная, – дрожащим голосом сказал Толик и замолчал.
В зале выжидающе затихли.
– Много в ней… в ней… Много в ней!.. – крикнул Толик и снова замолк. Он забыл слова.
– Лесов, – подсказали из зала.
– Лесов… – повторил Толик.
– Полей!
– Полей… – повторил Толик.
– И рек! – громко и озорно подсказал тот же голос.
– И рек… – согласился Толик.
В зале засмеялись. Папа перестал разговаривать с директором. А Толик с ужасом понял, что остальные слова он забыл. Проще всего было бы убежать со сцены. Но тогда одним ударом была бы сметена слава Толика, которая досталась ему с таким трудом. Толик пытался вспомнить хоть какое-нибудь стихотворение, но то, что он учил раньше, уже забылось, а домашние задания вспоминались ему только тогда, когда нужно было отвечать урок.
В общем, Толик стоял с открытым ртом на ярко освещённой сцене, за кулисами металась растерянная Лена Щеглова, около рояля хихикал Травин, прикрывая рот своими музыкальными пальцами, а в зале взрослые шикали на ребят, чтобы они не смеялись и не смущали Толика.
И вдруг Толик вспомнил! Он вспомнил стихотворение, которое они когда-то сочинили с Мишкой. Правда, они не всё написали сами. Они немного поглядывали в стихотворение Пушкина. Но сейчас Толику было всё равно – лишь бы не молчать.
– У лукоморья дуб зелёный… – сказал Толик.
В зале затихли.
– Златая цепь на дубе том.
И днём и ночью кот учёный
Котёнка кормит молоком…
По залу прокатился шёпот. А Толик, ничего не замечая, читал строчки, которые уже сами собой лезли ему в голову:
– Над златом чахнет царь Кощей,
И ловит слон в лесу лещей.
Там на неведомых дорожках
Верблюды пляшут в босоножках…
Первыми не выдержали ребята. Они захохотали, и вслед за ними засмеялись взрослые. В зале поднялся ужасный шум. А Толику казалось, что все смеются потому, что он такой остроумный, и он, чтобы его было слышно ещё лучше, закричал изо всех сил: