— Корнелия…
— Что? Ты пришёл отговорить меня, а я активно участвую в диалоге, хотя мне хочется спать, ты нас разбудил.
— Кора, я рассказываю только связанные вещи. Не перебивай! Просто послушай и сделай выводы! Виктория забеременела от меня в старшей школе, а я испугался и бросил её, переметнувшись к Ингрид. Виктории пришлось признаться во всём своим родителям и сделать аборт. Потом она была не слишком разборчива в партнерах…
«Что мне будет, если я врежу родному отцу? Очень чешутся руки, ей богу! Я прямо яростно ненавижу его, несмотря на общую кровь. Как он мог так поступить с ней? И так спокойно сейчас мне рассказывает всё… В голове всплыл наш с ней разговор о детях:
— Мама говорит, что ты не можешь забеременеть.
— Я всем так говорю, чтобы не объяснять истинную причину».
— Зачем ты так с ней?
— Это было давно, и я был молод… Она не тот человек, который тебе нужен. Ты моя дочь, а она — женщина, что разрушит нашу семью.
— У нас нет семьи. Особенно с тобой. Ты и маминой беременности, видимо, испугался?
— Это не так. Я был рядом, когда ты родилась. С твоей мамой мы не сошлись характерами и обоюдно решили расстаться.
Я вздрогнула, когда в нашу дверь истерично забарабанили. Медленно поднялась с кресла и пошла открывать. Я знала, что это мама.
«Только она думает, что дверь откроется, если в неё непрерывно херачить».
Открыв дверь, мама влетела в гостиную как на пожар. Она быстро осмотрела обстановку и уставилась на моего отца, который склонил голову и готов был сбежать, и отсюда.
— Где эта дрянь? — мама подошла к отцу и начала трясти его. — Почему ты так спокоен? Куда ушла эта стерва? Подними глаза, когда с тобой разговаривают! Она трахает твою дочь, а ты пришёл сюда попить кофе?
Мама смахнула с кофейного столика пустую чашку и зашагала по комнате.
«Между прочим, это Виктория пила кофе, а не отец».
— Мама? Ау? Я здесь, вообще-то! — останавливаю её и веду в сторону дивана. Она начинает истерически плакать.
«Чёрт побрал меня родиться в семье психопатов и трусов. Придётся сходить за водой».
Пока я поила матушку водой и успокоительными, отец наблюдал за мной исподлобья. Только потом я поняла, что у меня засос на шее… когда относила посуду и битое стекло в раковину.
— Кора, прошу тебя, собери свои вещи и вернись домой. Я тоже была дурой в твоём возрасте, но… доченька, тобой беспардонно и грязно пользуются. Маленькая моя, открой глаза и посмотри на всю ситуацию трезво, — мама шептала и глотала слова. Я еле расшифровала, что она пыталась сказать мне.
— Мама, я не под наркотой, чтобы так меня успокаивать. Даже если я узнаю, что она пользуется мной, я смогу это принять. Такой шанс, как она, выпадает один раз.
— Корнелия, это ужасно! Я даже не могу вообразить, что она делает с тобой… Это мерзко и унизительно.
Я смотрела на часы и понимала, что «яблоко раздора» приедет домой с минуты на минуту, а усмирить маму, мне не удалось ещё. Отец ей тоже поддакивал, но не бросался так яростно, как мама.
— Это вы поступили с ней ужасно, а я… её люблю! И я устала вам это доказывать.
— Здравствуйте, ещё раз, и привет, Ингрид… — тихий голос за моей спиной будто обволакивал меня, и мне стало хорошо, но, взглянув на своих родителей, я поняла, что мне придётся защищать её.
Мама медленно поднялась с кресла и подошла к Виктории почти вплотную. Её глаза метали молнии, а челюсть была крепко сжата.
— Мне казалось, что наша вражда окончена, но я ошиблась. Я никогда не прощу тебе то, что ты используешь мою дочь. Сначала моего мужа, потом дочь… Может, я ещё чего-то не знаю?
— Может и не знаешь.
Виктория выглядела спокойной. Только дёргающаяся скула выдавала то, что она держится из последних сил.
— Мама, не трогай её.
«Разумеется, меня игнорят».
— Что, Виктория, на тебя больше никто не клюёт?
— Почему же?! Если бы не клевали, тебя бы здесь не было.
— О, поверь, это временно. Как только моя девочка наиграется, она тоже вытрет о тебя ноги. Подумай, кому нужна бесплодная шлюха, трогающая чужое… Ты ведь поняла, что тот случай, в школе, был не злой шуткой, а кармой?
Виктория сделала шаг назад и тяжело задышала:
— Не сейчас. Поговорим об этом… не сейчас.
— Что? Моя дочь ещё не в курсе?
— Ингрид, глупо вспоминать то, что было давно!
— А кто-нибудь из присутствующих в курсе, что она дала директору школы, чтобы он скрыл факт о её беременности и не выпер отличницу с позором? Расскажешь, как это было? Или, может, сколько ночей вы провели вместе?
От этой информации, кажется, у меня поднялась температура. Но я не на Викторию злилась, а на своего отца. Это тоже произошло из-за него.
— Ингрид, перестань…
Моя женщина выглядела отчаянной.
— Как тебе эта новость, Кора? Ты всё ещё хочешь её ублажать?
— Откуда ты знала про директора?
Мой отец тоже встал и подошёл ближе ко мне. Он положил ладонь на моё плечо, будто боялся, что я брошусь на родную мать. Признаться, я была близка.
— Я стояла на стрёме.
— Интересно, кто же тебя попросил об этом? — Виктория горько усмехнулась. — Уходите. Я не хочу больше разговаривать с вами.
— Мы не закончили.
— Закончили, Ингрид. Ты рассказала обо мне всё, что могла. И возможно, я благодарна тебе. Мне бы не хватило смелости поделиться всем этим с Корнелией.
Мама вскинула подбородок и вцепилась в рукав моего отца. Да, она была горда собой.
— Мы уходим. Кора, собирайся.
— Идите одни… Нам нужно поговорить.
Мама хотела что-то снова выплюнуть, но отец быстро вывел её из квартиры.
Виктория немного дрожала в моём присутствии и прятала дорожки слёз.
«Да, она раскрыта сейчас, и вся информация, которую она старалась забыть, лежит на поверхности».
Я заметила, как ей тяжело выдерживать мой пристальный взгляд, и она закрывает голову руками и отворачивается от меня.
— Скажи, что хочешь… И знаешь, ты не обязана оставаться, если тебе неприятно.
— Как прошла твоя встреча? — Виктория развернулась ко мне лицом и замерла. — Ты же ездила на сделку. Как всё прошло?
— Нормально. Твои родители…
— Постоят и уедут. Я уже не ребёнок, чтобы меня водили за руку.
Я сделала несколько шагов к своей женщине и поцеловала её в плечо. Кожа покрылась мурашками.
— Извини… ты не должна была всё это слышать.
— А ты не должна была это пережить.
— Ты можешь не успокаивать меня, это было очень давно. С тех пор я научилась жить иначе и погрузилась в работу. Это меня и спасло, наверное. А потом я ведь прикидываюсь замужней женщиной… И никто не допускает мыслей о сексе на работе.
— Кроме меня, видимо… Ты понимаешь, что я сейчас не воспринимаю твоё прошлое?
— Похоже, догадываюсь. Твоя мать убеждена, что я использую тебя. Альфред молчит, но уверена, что тоже ненавидит меня за эту ситуацию.
— Скажи то, что написала мне в сообщении. Последнюю строку.
Виктория нахмурилась:
— Какую?
— Вспоминай. Ты редко пишешь смс-ки.
— Думаешь, это будет сейчас уместно? — она немного смутилась.
«Видимо, вспомнила».
— Очень уместно.
— Я люблю тебя, Кора. Не могу сказать, что ты можешь быть счастлива со мной… но
— Тссссс, я тоже люблю тебя.
Я обхватила руками её лицо. Взгляд тёплых, карих глаз застыл на моих губах. Податься вперёд и стереть бордовую помаду с любимых губ. Услышать, как за окном идёт дождь… совершенно не по прогнозу, и крепче обнять свою женщину.
Мои родители наверняка простояли у нашего подъезда пару часов. Включая в машине дворники и радио, чтобы заглушить тишину между друг другом.
Они приехали спасти не меня, а себя.
Сделав столько ужасных вещей, они искренне побоялись мести. Но никто из них ещё не понял, что мести не будет.
Виктория оказалась лучше и сильнее их. Я постараюсь сделать ещё одну попытку к примирению, но вряд ли она снова сработает. Полагаю, они судят по себе.