Я просыпаюсь среди ночи. На небе видны звёзды и Луна, и они холодным светом освещают комнату. Что-то в ней не так, и я не сразу понимаю, что нахожусь в соседней комнате. Мое тело придавлено рукой и ногой Макса, а сам он сонно сопит мне в затылок. Он такой тёплый, что моей спине даже горячо, и я пытаюсь немного отодвинуться, но он не даёт и продолжает крепко удерживать меня рукой.
Из-за своих движений я замечаю, что на мне нет джинсовых шорт — очевидно, Макс заботливо снял их, но оставил на мне белье и футболку. Бюстгальтер неприятно впивается косточкой в бок, и я решаю снять его тоже. Мне не очень удобно делать это под рукой Макса, но я изворачиваюсь и вытаскиваю из-под футболки неудобное белье.
Рука Макса, словно заметив изменения, тут же ползёт вверх по моему телу и накрывает ладонью мою грудь. Между нами ткань футболки, но я едва ли ее чувствую. Рука Макса не шевелится, а я сгораю от нахлынувшей волны желания. Мне хочется выгнуться, хочется потянуться, хочется снова поёрзать — что угодно, лишь бы он проснулся и сделал что-нибудь. Погладил. Поцеловал. Поласкал. Скользнул рукой вниз. Шепнул что-то глупое. Прижал к себе крепче.
Я больно прикусываю губу и пытаюсь отвлечь себя этой болью от разгоряченых мыслей, от сбившегося дыхания, от жаждущего любви тела. Я строго напоминаю себе, что мы в доме родителей Макса, что в соседней комнате спит Тим, что в конце концов мы никуда не торопимся. Это немного остужает меня, но лучше всего помогает сам мужчина. Рука Макса сползает мне на живот, и я с облегчением вздыхаю. Там она ощущается совсем иначе — как-то по-домашнему заботливо, а не будоражаще-соблазнительно, и это даёт мне возможность успокоиться и погасить свой внутренний пожар.
А ещё Максу наверняка нужно хорошо выспаться — и этот аргумент становится решающим в моей битве с самой собой. Я закрываю глаза и раскрываю объятья навстречу Морфею.
Глава 24
Следующие несколько дней проходят в режиме отпуска. Мы с Тимуром гостим в доме родителей Макса, без няни и без детского сада. Я много пишу, потому что с сыном возятся Таня и Стас, а Макс мотается по городу. Его сильно гнетёт необходимость жить в отчем доме, и он хочет купить квартиру, но не может найти подходящий вариант по сумме денег, и от этого злится. Выгонять Майю на улицу из своей квартиры он по-прежнему не готов, и это кажется мне рыцарством.
Иногда я забываю, почему мы с Тимом живем здесь, но потом канал местных новостей живо мне напоминает. Журналисты до сих пор не успокоились и продолжают смаковать нашу историю, гоняя по кругу одинаковые сюжеты и статьи. Я понимаю их, ведь это самая громкая история в городе за полгода, и главред издательства это тоже понимает. Он звонил мне сам и просил ускориться, потому что книга, окружённая таким скандалом, вмиг разлетится с полок. Он даже предлагал мне разбить ее на две части, чтобы скорее выпустить хоть что-то.
И я в самом деле стараюсь писать быстрее. Не для того, чтобы успеть выпустить в тираж роман на гребне волны интереса, а для того, чтобы написать его самой. Мне кажется, что скоро дел у Макса поубавится — суд назначат на какую-нибудь далекую дату, и он вернётся ко мне с желанием творить. Вот тут-то я его и огорошу известием, что работа почти написана. Я надеюсь, что он поймёт меня… Конечно, сначала он, наверняка, психанет и взорвется, но потом я всё объясню, и наш мир вернётся к спокойствию.
Мне нравится жить за городом, в окружении зелёной листвы, свежего воздуха и чувствовать доносящийся с моря запах свежести — в обычные дни — или тины — в штормовые дни. Мы пару раз прогуливались по пляжу. До него можно быстро доехать на скутерах, и этот вид транспорта теперь так нравится Тимуру, что мне невольно закрадывается мысль о генах. Кто знает, как передаются все эти склонности. Ограничится ли всё лишь скутером или дойдёт до любви к морю? Меня пугает эта вероятность, пугает, что однажды Тим может стать таким же, как его отец, — с бесконечной любовью к бесконечной же водной глади, с веселой безмятежностью в глазах, которая будет разбивать девичьи сердца, с душой, полной шума волн, морскими брызгами и покачивающейся палубой корабля.
Я гоню от себя тревогу за будущее, ведь всё это будет ещё очень не скоро, но сердце матери так велико, что в его уголках всё же остаются отзвуки этого волнения, и каждый раз, когда Тимур зовёт меня поехать на пляж, я буквально заставляю себя не отказывать ему. Я переступаю через себя, через свои страхи, через свои опасения и с улыбкой киваю сыну.
Мы садимся на скутер Стаса и вдвоём едем к морю по неровной грунтовой дороге. У нас нет шлемов, и я еду медленно, объезжая особенно большие ямы и кочки. Тимур просит поднажать, но я качаю головой. Дорога пустая и, скорее, даже деревенская, но я чувствую себя не слишком уверенно за рулем скутера, и потому не гоню.
Море сегодня неспокойное — дует холодный ветер и гонит пенные волны на пляж. Тимур запускает в него несколько камешков, а потом снимает сандалии и бежит по кромке воды. Я иду следом за ним и думаю о сюжете книги. Повествование последних глав кажется мне чересчур спокойным, и мне хочется добавить крутой поворот. Может быть, девушка Джеда узнаёт о Веронике? И идёт на ТВ-шоу с этой историей — я смеюсь про себя и отбрасываю идею прочь. Но мне всё же нужно испытание для главных героев, нужна встряска, нужно волнение, и в мою голову приходит персонаж, который уже мелькал в начале книги. Парня зовут Пол, и он крайне настойчив в достижении своих желаний. Что, если выставить его в противовес Джеду, который пока не предпринимает никаких решительных действий?
Перед моими глазами разворачивается сцена за сценой, диалоги героев звучат в моих ушах, и я чувствую — это оно, та самая встряска, тот самый толчок, который может привести героев к неожиданному финалу. Та самая перчинка, та изюминка, которая наделит текст новыми гранями.
Я скорее записываю отрывки фраз и диалоги в свой телефон — пока они ещё яркие и хлёсткие, пока слова бьют прямо в цель. Я знаю, что если отложу свою вспышку вдохновения, то потом не вспомню уже эти идеально четкие предложения, а, попытавшись их все же восстановить, создам только плоскую серость.
Мой палец стремительно перемещается по экранной клавиатуре, с трудом поспевая за мыслью, и потому я не сразу слышу радостный крик Тимура:
— Кира! Эй, Кира!
Впереди видна фигура девушки в летнем платье, а рядом с ней — мужчина, и чем ближе мы подходим, тем сильнее округляются мои глаза.
Рядом с Кирой стоит Антон.
Она смущенно улыбается нам, а он растягивает губы в усмешке.
Она теребит пальчиками подол платья, а он небрежно засовывает руки в карманы штанов.
Она стоит вполоборота к нам, не решаясь отвернутся от него, а он полностью поворачивается к нам, разглядывая нашего сына и меня.
— Какая встреча! — ехидно изрекает Антон, и от его слов Кира краснеет.
— Что вы здесь делаете? — бормочет девушка, избегая смотреть мне в глаза.
— Гуляем, Кир, это же пляж, — выдаёт Тимка очевидную истину. — Привет, Антон.
— Привет, Тимур, — мужчина жмёт руку ребёнку. — Как твои дела?
— Классно! Мы гостим у Макса, и мне не надо ходить в садик!
Мужчина переводит мрачнеющий взгляд на меня. Второй раз услышать чужое мужское имя из уст сына — должно быть обидно. Но какое мне дело, и я пожимаю плечами в ответ на его молчаливое недовольство. Мой взгляд вновь останавливается на Кире, и она начинает оправдываться: